«Не оттого ли Пушкин — наше всё, что у каждого он — свой?»: в РГБМ состоялся показ спектакля в честь юбилея поэта
Фото: Павел Шальнев
В Российской государственной библиотеке для молодёжи был показан спектакль «Мой Пушкин», основанный на одноимённом эссе Марины Цветаевой. Постановка, посвящённая 225-летию поэта, продемонстрировала феномен значимости и уникальности его образа — вдохновляющего, учащего и связующего поколения.
Роли исполнили актёры Молодёжного театра-студии «Чайка» под руководством Светланы Абрамовой, автором инсценировки и режиссёром-постановщиком выступила Анна Харитонова, специалист отдела литературных проектов и рекомендательной библиографии РГБМ. Этот спектакль — не первая сценическая адаптация классической прозы под руководством Анны, в 2021 году в Библиотеке для молодёжи был показан фрагмент спектакля-фарса «Необыкновенное происшествие под кроватью» по рассказу Ф.М. Достоевского «Ревнивый муж».
Первоисточник спектакля, эссе «Мой Пушкин», на взгляд режиссёра — пример личного, смелого, равного, но трогательного и лишённого панибратства общения читателя с классиком, общения длиною в жизнь; пример чтения умом, сердцем и душой. В спектакль вплетены также фрагменты таких цветаевских произведений как: «О любви», «Повесть о Сонечке», «Две Гончаровых», а также первая часть её поэтического цикла «Стихи к Пушкину».
Большой юбилей писателя обычно сопровождается прямым обращением к его наследию, перепрочтением классических произведений, но Анна Харитонова выбрала путь более оригинальный: «Мне показалось любопытным и важным посмотреть на феномен Пушкина чуть в другом ракурсе. Представить не Пушкина, о котором мы привыкли слышать очень верные, но порой «общие» для нас слова, а конкретного Пушкина. И потому — живого, незабронзовевшего среди шаблонов и клише, которыми за череду эпох «обрастает» любая яркая личность в истории. И вот Цветаева, создавая спустя сто лет после гибели Пушкина, в 1937 году, своё эссе, нам такую возможность даёт.
Мне давно хотелось поработать с текстами Марины Цветаевой, как с поэтическими, так и с её прозой. Неизменной константой в цветаевском текстовом поле присутствовал Пушкин. В один момент стало ясно, что он — та самая смысловая ось, которая соберёт в единую логичную историю, то, о чём хотелось сказать зрителю через Цветаеву, её слог, её мир».
С идеи и осознания началась подготовка спектакля, Анна вспоминает: «Полтора месяца почти каждодневных читок, разборов, репетиций, встреч, ночных переписок со всей командой, решения технических моментов. Жёсткие сроки — всегда дополнительный вызов. Адаптация прозы для сцены — задача увлекательная, сложная и ответственная. Проза Цветаевой — настоящая проза поэта. Трудный и прекрасный синтаксис, зашкаливающая концентрация образности, определённый ритм слога, яркая мотивная структура — её язык. Понадобилось некоторое время, чтобы к нему привыкнуть, попробовать поймать интонацию и, конечно, чтобы найти способ «озвучить» его и сделать видимым для зрителя».
Следуя цели, создатели спектакля выстроили структуру, вторящую яркой цветаевской прозе. Как она разбивается на небольшие сюжетные зарисовки, так и постановка разделена на несколько историй, в которых неизменно Цветаеву разных лет сопровождает то творчество Александра Сергеевича, то его покровительственный образ, через который она познаёт мир и любовь. Эфемерная художественность Цветаевой строится на документальном основании. Благодаря этому, зрителю представляется не только авторский взгляд, но и «биографический, фактографический слой» — адреса, персоналии, культурные факты и бытовые приметы времени. Таким образом соединяется сценическая условность и реальность, создаётся картина из субъективного и объективного — о поэте, творце, символе в глубоко личном.
Примечательны приёмы, которыми зрителя погружают внутрь повествования.
Особый световой рисунок, являющийся практически полноправным участником драматургического процесса, выстраивается в каждой сцене с помощью настольных ламп и фонариков в руках актёров. Он подчеркивает камерность и интимность сцен, играет с зонами внимания зрителя, расставляет акценты. «Кроме того, настольная лампа — писательский и читательский символ, элемент творческого пространства», — отмечает режиссёр.
Музыкальное сопровождение в виде произведений композиторов, которых Марина Цветаева знала и любила, воссоздаёт звук, а вместе с ним и атмосферу дома детства Цветаевой, позволяет услышать его жизнь.
Чтобы сохранить особенности взгляда от первого лица, в котором написан первоисточник, и вывести в качестве самостоятельных действующих персонажей тех, о ком упоминает Цветаева, повествование распределяется на разные лица-возраста рассказчика. Благодаря этому, на сцене, например, одновременно появляются пяти-шестилетняя Муся и повзрослевшая Марина Ивановна, встают вольно пересказывающая «Цыган» Муся и слушающие её нянька и швея. Это всё воссоздаёт на сцене многослойность, усиливает личное начало каждой цветаевской истории и выводит на площадку элементы пушкинского мира.
И в конце концов переплетение особенностей постановки, актёрского мастерства, откровений Цветаевой о чувствах к сути великого поэта и видения режиссёра напоминает о важном, о чём стоит задуматься хотя бы в большой юбилей. Делится мнением Анна Харитонова: «Пушкин — это вечный собеседник на любые темы. Это кто-то очень знакомый и настоящий. Не идеальный, а живой: человек, автор, персонаж. Очень гармоничный в этой своей разности. Пушкин — это поразительное сочетание гениальности и простоты, широты и точности, глубины и ясности, чувства юмора и серьёзности, таланта и ремесла, «музы» и быта, величины и самоиронии, рациональности и чувства. Это человек, перешагнувший время и при этом сумевший стать чутким барометром своей собственной эпохи.
Мне кажется, я так часто употребляю слово «живой», говоря и о цветаевском Пушкине, и о «своём», что в пору резюмировать: Пушкин — жив! Для меня это так и есть».
Материал подготовила Дарья Петрова
