Старообрядчество в Российской империи в начале XX века: встреча вторая
26 февраля состоялась вторая встреча Клуба реальной истории, посвящённая старообрядчеству в Российской империи в начале XX века. Лекцию о московском старообрядчестве прочёл Владимир Фотиевич Козлов, кандидат исторических наук, профессор, зав. кафедрой региональной истории и краеведения ИАИ РГГУ, председатель Союза краеведов России. Почётным гостем заседания был Александр Всеволодович Подстригич, представитель Региональной организации содействия духовно-нравственного возрождения общества «Культурно-Паломнический Центр им. протопопа Аввакума».
Немногие знают, что до 1917 года старообрядчество было мощным социальным движением, насчитывавшим к моменту Октябрьской революции 15 миллионов приверженцев. Это был целый, параллельный официальному, подлинно народный духовный мир: странники-бегуны, скрывавшиеся в подполье от соблазнов падшего мира, считавшие за грех даже прикасаться к деньгам, и миллиардеры (по нынешним меркам) Рябушинские. Среди них — строители автомобильных заводов, учредители банков, издатели газет и журналов; жители отдалённых уральских скитов и казаки-некрасовцы; щедрые меценаты и благотворители, строители детских приютов, богаделен и больниц.
Парадоксально, но в России к началу XX века правовое положение старообрядцев было много хуже католиков и протестантов. Тех, кто сохранил веру, национальный быт, обычаи и дух предков, считали злейшими врагами государства и общества. Два с половиной столетия гонений сплотили старообрядцев, превратили их, как и казачество, в особый слой русского общества со своей духовной и материальной культурой, отличительными чертами (предприимчивость, трезвость, здравомыслие, терпеливость). Не случайно именно старообрядчество дало России крупнейших промышленников, банкиров и общественных деятелей.
Но внешне жизнь старообрядцев была почти незаметна. Богатые изнутри молельни они не могли снаружи украсить ни крестом, ни иконой. Они не имели права иметь общественное имущество, строить храмы, соединяться в общины, проводить собрания, издавать книги, журналы и газеты.
В феврале 1900 г. в Петербурге состоялось заседание особой комиссии под председательством великого князя Сергея Александровича при участии К. Победоносцева и министров. Комиссия постановила взять подписку от старообрядческих архиереев, чтобы они не именовались духовным званием и не совершали открыто богослужений. Вскоре начались и репрессии. Избранный собором в 1898 году московский архиепископ Иоанн был сослан в Тулу под надзор полиции. Решено было также преобразовать Рогожское и Преображенское кладбища.
В апреле 1900 г. появился новый правительственный циркуляр, строго воспрещающий старообрядцам созывать соборы, устраивать собрания. О построении церквей, колокольном звоне, об установке крестов на моленных нельзя было и думать. Старообрядчество не имело никакой централизованной организации. Ежегодные духовные соборы обсуждали чисто духовные дела. Именно в таких невыносимых условиях в Москве был созван собор-съезд, взявший на себя обязанность ходатайствовать перед царем за всероссийское старообрядчество. В декабре 1900 г. государю было предоставлено прошение за подписью более 500 тысяч старообрядцев, в котором они просили монарха «избавить их от новых стеснений и жестоких лишений, предпринятых против них». Николай II через министерство внутренних дел ответил, что «никаких новых стеснительных мероприятий против старообрядцев он допустить не желает», после чего старообрядцы уже непрерывно собирали свои всероссийские съезды.
С этого времени положение старообрядчества стало медленно улучшаться. 1 декабря 1903 года московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович принял староверов. Как утверждали члены депутации, он сказал им, что «Государь любит старообрядцев». 29 декабря 1903 года в Москве был созван съезд членов всероссийского старообрядческого попечительства, обратившегося с запиской к председателю Совета Министров С. Ю. Витте, помогавшего старообрядцам. Коренные же изменения в положении старообрядцев произошли в 1905-1906 гг. В начале 1905 г. архиепископ Московский Иоанн получил разрешение на жительство в Москве.
Вершиной же медленного процесса нормализации отношений властей со старообрядчеством было разрешение на распечатание алтарей Рогожского кладбища 16 апреля 1905 г. Тогда, в присутствии придворных сановников князя Д. Б. Голицына и графа Д. С. Шереметьева, были сняты печати с алтарных дверей храмов, 49 лет стоявших запечатанными. По образному выражению историка старообрядчества В. Е. Макарова, «день 16 апреля 1905 г. навсегда останется в памяти московских старообрядцев как историческая грань, положенная между печальным прошлым многострадального старообрядчества и новой эпохой сравнительной свободы вероисповедания».
Указом 17 апреля 1905 года старообрядцам разрешалось сооружение и ремонт молитвенных домов. В том же году они получили разрешение на устройство скитов и монастырей с согласия Министерства внутренних дел. Другой знаменательной для судеб российского старообрядчества датой было 17 октября 1905 г. — день опубликования известного Манифеста. Именно с этого дня и началось «золотое» десятилетие старообрядчества, показавшего России свою духовную и материальную силу. Вышедшее из полуподполья старообрядчество стало быстро самоорганизовываться. С 1905 г. на Рогожском кладбище начались открытые архиерейские богослужения. Решением Освященных соборов 1905-1906 гг. было предложено ввести в Москве митрополию, хотя это и не нашло тогда необходимой поддержки.
Наиболее дальновидные старообрядцы разных согласий понимали, что большие права можно будет получить лишь объединёнными усилиями. Начался период примирения. В июне 1906 г. состоялся примирительный I Всероссийский съезд старообрядцев «неокружников». 5 июня 1906 г. на Рогожском кладбище раздался торжественный благовест о мире, извещавший, что три старообрядческих епископа, около 100 священников и около 100 тыс. мирян примирились с рогожанами. Небольшая группа непримиримых «неокружников» (так называемые иовцы и даниловцы) оставалась ещё в подмосковных Гуслицах.
Московские старообрядцы разных согласий — поповских, беспоповских — дружно участвовали в совещаниях 29 июня и 29 ноября 1906 г. в Министерстве внутренних дел, где обсуждались различные вопросы возрождения старообрядчества, возвращения ему ранее отобранного имущества. В 1907 г. поповцы и беспоповцы провели в Москве и Петербурге несколько совещаний по поводу внесения в Государственную Думу законопроекта о старообрядцах. Тогда, в первые годы после получения свободы, многие говорили о необходимости организационного и духовного объединения всех старообрядческих согласий, ежегодного проведения всех старообрядческих съездов. Этот вопрос обсуждался в 1908 г. на IX Всероссийском съезде старообрядцев в Нижнем Новгороде.
Одним из самых важных по своим последствиям достижений старообрядчества в период 1905-1907 гг. было разрешение образовывать собственные общины-приходы. Дело в том, что до этого полуподпольные моленные были частными и не имели статуса юридического лица. Высочайшее утверждение правил об образовании старообрядческих общин последовало 17 октября 1906 г. Старообрядцы, издревле ходившие в моленную, теперь могли, объединившись и получив юридический статус общины-прихода, собрать деньги и построить своё церковное здание. Повсеместно старообрядцы различных приходов проводили свои собственные учредительные собрания и ходатайствовали перед городскими властями о регистрации общин. С 1906 по 1912 г. в Москве было зарегистрировано около 20 старообрядческих общин (в основном Белокриницкой иерархии). Получив юридический статус, члены общины начинали сбор средств на сооружение собственного церковного здания. Как правило, в каждой общине были свои богатые купцы, жертвовавшие значительные средства на храмоздательство: Морозовы, Рахмановы, Пуговкины, Кузнецовы, Трегубовы, Баулины, Трындины и др.
В течение нескольких лет после указа об общинах всё старообрядчество России было занято организацией общин и строительством храмов. Уже к началу 1910 г. в России было образовано и официально зарегистрировано 1300 общин.
Москва открывала для себя всё новые страницы старообрядческой культуры. Московские знатоки и ценители древнерусского искусства (И. Э. Грабарь, П. П. Муратов и др.) с восхищением писали о собраниях памятников в храмах Рогожского кладбища, в новых церквях-музеях. Благодаря выступлениям старообрядческих хоров, москвичи познакомились с бережно сохраняемыми старообрядцами традициями церковного пения.
Жизнь московского старообрядчества круто изменила Первая мировая война. Российское старообрядчество с первых дней войны мобилизовало все свои силы в помощь фронту. Новые отстроенные, прекрасно оборудованные лечебницы, больницы, школьные помещения и частные дома были отданы под лазареты для раненых воинов. В храмах и молельнях служились торжественные молебны о даровании победы русскому воинству, проводились большие крестные ходы, устраивались духовные концерты и лекции, вырученные средства с которых направлялись на нужды армии. С энтузиазмом московские старообрядцы встречали известия о победах русской армии, особенно в Австро-Венгрии, где были освобождены целые области, населённые старообрядцами. В 1915-1916 гг. старообрядцы Москвы и Подмосковья приютили у себя многочисленных беженцев-единоверцев из Польши и Буковины. Горячо приветствовали старообрядцы (в печати, на собраниях и в лекциях) обращение русского общества и части господствующей церкви к национальным корням и традициям, к отказу от немецкого и вообще иностранного влияния на политику, экономику и культуру России. Война обострила политическую и организационную активность и самосознание старообрядцев, хотя деятельность многих из общественных объединений и храмоздательство почти прекратились.
Февральская революция 1917 года и свержение самодержавия вызвали настоящий взрыв активности московского старообрядчества. В течение марта-мая 1917 г. в Москве, в аудиториях Политехнического музея, в здании хлебной биржи на Разгуляе, на Рогожском и Преображенском кладбищах состоялись десятки съездов, собраний, духовных советов старообрядцев самых разных согласий. Как никогда раньше, близка казалась заветная цель — объединение старообрядцев всех согласий и толков. Старообрядцы, вспоминая нанесённые им российскими царями и императорами раны и обиды, считали суд истории над самодержавием справедливым и направляли приветственные телеграммы Временному правительству. Любопытны и политические пристрастия московских старообрядцев, заявлявших почти единогласно на мартовских и апрельских собраниях о желательности народоправской (республиканской) формы государственного правления будущей России по образу средневековых Новгородской и Псковской республик.
К маю 1917 г. Организационный комитет московских старообрядцев всех согласий выработал общую политическую программу, предусматривающую введение в России народоправской формы правления, созыв Учредительного собрания; отделение церкви от государства, уравнение в правах всех вероисповеданий. В отличие от массы демократических партий и политических течений, старообрядцы как коренные русские твёрдо стояли за единство России с широким местным самоуправлением, а также за продолжение войны с Германией до победного конца. Распад армии, развал экономики, бандитизм и одичание народа глубоко волновали и тревожили вождей российского старообрядчества. Стали всё чаще раздаваться голоса о необходимости спасения страны от надвигавшейся катастрофы, и как путь к этому — возможное объединение государственной Церкви со старообрядчеством. Всё более антицерковная политика социал-демократов и большевиков, двоевластие в стране, безусловно, требовали объединения всех патриотически настроенных православных. Тягостное впечатление на старообрядцев производили случаи разграбления бегущими с фронта русскими солдатами старообрядческих обителей на Буковине, а также обстрел Московского Кремля большевиками в конце октября — начале ноября 1917 г.
Но, несмотря на эти ужасы, вряд ли кто тогда предполагал, что Октябрьский переворот 1917 г. будет иметь столь гибельные последствия для многострадального московского старообрядчества. История его в советский период и особенно в трагические 1920-1930-е гг. чрезвычайно скудно обеспечена письменными и печатными источниками. Архивы старообрядческих центров-кладбищ и храмов за эти годы или вообще не уцелели, или сохранились фрагментарно. В начале 1918 г. были закрыты все старообрядческие печатные органы, в том числе и московский журнал «Слово церкви» — ценнейший источник по истории старообрядчества в 1914-1917 гг.
У старообрядцев в начале большевистского режима ещё существовали слабые надежды на то, что их как пострадавших от власти в XVIII–XX вв. трогать не будут. И действительно, первые месяцы новая атеистическая власть занималась разгромом патриаршей Церкви. Но с каждым декретом советской власти таяли и надежды старообрядцев. Прекращена была деятельность многочисленных старообрядческих обществ и учреждений, лишённых прав юридических лиц. Из-за специфики старообрядчества его моленные и храмы пострадали более, чем принадлежащие другим религиозным конфессиям. Из 46 официально зарегистрированных в 1917 г. старообрядческих храмов лишь одно на Преображенском кладбище, три — на Рогожском и 13 вновь построенных в 1908-1915 гг. представляли собой специальные культовые здания. Остальные же 28 были просто моленными, находившимися в частных домах или в приютах и богадельнях. Именно эта категория храмов подпадала под определение «домовых» и подлежала по декрету об отделении церкви от государства ликвидации. Только к 1923-1924 гг. было закрыто и, как оказалось, навсегда, 14 молелен самых разных согласий. Несмотря на жалобы и протесты верующих, тогда прекратили своё существование известные исторические беспоповские моленные на Преображенском кладбище, Спаса Нерукотворного и Успения Пресвятой Богородицы в женском монастыре на Покровке. Власти ликвидировали моленные поповцев Св. Сергия и Вакха в Гжельском пер., Введения в доме Спиридонова на Малой Андроновке, Ап. Матфея в доме Кузнецовых на1-й Мещанской, Св. Петра и Павла на Лужнецкой и др.
Вторая, ещё более страшная по своим последствиям, волна уничтожения московского старообрядчества прошла в 1929-1935 гг. В эти годы свою Голгофу прошли в основном церкви, которыми восхищались архитекторы и искусствоведы.
Так за двадцать послереволюционных лет московское старообрядчество потеряло почти всё, тщательно сохранявшееся веками в домах и моленных. По крупицам собираемые старообрядцами святыни оказались в руках властей и музейных работников. Лишь незначительная часть икон и церковной утвари из десятков ликвидированных храмов и моленных попала в последние действовавшие храмы: Покровский на Рогожском и Крестовоздвиженский на Преображенском кладбищах. Репрессиям подверглись не только святыни, древние и новые молельни и храмы. Подавляющее число церковнослужителей и наставников всех согласий было арестовано, что окончательно обескровило недавно мощное старообрядчество.
Три десятилетия XX в. принесли российскому и московскому старообрядчеству сначала радость освобождения. Невиданное по масштабу храмостроительство, общественную активность, а после революции 1917 г. — беспрецедентный разгром храмов и молелен. Духовная жизнь теплилась лишь в двух храмах старообрядческих кладбищ Москвы. Именно эти две святыни и стали в наше время очагами возрождения старообрядчества в Москве.
В конце лекции Владимир Фотиевич подарил Залу редких книг РГБМ свою книгу «Церковное краеведение: московское старообрядчество», главы которой построены в виде экскурсионных маршрутов по храмам. Издание иллюстрировано авторскими фотографиями и входит в серию «Библиотека экскурсовода-москвоведа».
