|
Всероссийский молодёжный конкурс остросюжетных литературных и рисованных историй «Орден Тота»
Шорт-лист
Михаил БУЛАТОВ (Тюмень)
Чистый лист
Робот назывался 3-ПК-model A, но я его звал тряпкой. Это была довольно-таки старая модель, из первого поколения самообучающихся систем. Как правило, таких роботов покупали себе в помощь домохозяйки. Его часто заедало, и он начинал нести тарабарщину, но я был рад и такому собеседнику. Я нашел Тряпку полтора года назад во время вылазки в город, когда исследовал один из «новых» кварталов. «Новыми», впрочем, их называли по привычке, на самом же деле дома там давно обветшали и частично разрушились. Эта часть города считалась условно безопасной, но я как никто другой знал — в нынешние времена нигде нельзя почувствовать себя в безопасности.
В Тряпке была заложена большая база данных. Судя по всему, огромную библиотеку в него загрузили еще прежние владельцы. Поэтому я часто просил его почитать, чтобы развеять скуку.
Мы шли по железнодорожному полотну на Восточной окраине. Между прогнивших шпал пробивалась пожухлая трава. По левую руку в жарком полуденном мареве вдалеке угадывались котлы ТЭЦ. Исполины прошлого — огромные, обветшалые и никому теперь не нужные.
— Режим «Диалог», — громко и членораздельно произнес я. Внутри Тряпки что-то включилось, зашумело. Заработал жесткий диск. Наконец, он отозвался:
— Режим «Диалог» активирован.
— Вот послушай, Тряпка. Что наша жизнь? Игррра! Кто сказал?
Робот снова зашелестел, обрабатывая данные. Примерно через минуту он ответил:
— Цитата принадлежит Александру Сергеевичу Пушкину и относится к его произведению «Пиковая Дама». Дата первой публикации 1834 год. Повесть послужила источником фабулы одноименной оперы Петра Ильича Чайковского. Сюжет обыгрывает тему непредсказуемой судьбы…
— Тише, Тряпка, не заводись, — прервал я робота, — вот если жизнь — это игра, то что в ней возможно? Либо выиграть, либо проиграть. Третьего не дано. Что думаешь?
— Это логичное суждение, — похвалил меня робот.
— Но! — я картинно воздел палец, — а что если жизнь это не игра? Что, если жизнь это … прогулка? Ты когда-нибудь видел, чтобы кто-то выиграл или проиграл на прогулке?
— Нет данных, — лязгнул мой железный собеседник.
Я усмехнулся. Таскать с собой робота было не всегда удобно, он был не слишком подвижным и всегда оставалась вероятность, что у него случится программный сбой. Однако в компании Тряпки было одно несомненное преимущество, которое с лихвой перевешивало все недостатки — на него можно было взвалить рюкзак с товаром. Я бы рехнулся, если бы мне пришлось носить такие тяжести самому.
… Покупатель должен был ждать меня на железнодорожном полустанке. Я был готов к тому, что возле указателя « 2146 км» никого не окажется, но увидел высокую фигуру. Я посмотрел налево и направо, прислушался к своему внутреннему голосу. Вроде бы все было в порядке, и не таясь и держа руки на виду, направился к незнакомцу.
По всей видимости, он был из Охотников. Поверх майки был надет потрепанный бронежилет, на голове была бейсболка. Лицо заросшее, багровое. В руках человек держал стволом вниз карабин. Точно из Охотников. Их хлебом не корми, только дай поразмахивать пушками. Даром, что зачастую в них нет патронов. Я всматривался в человека и думал — кем же ты был раньше? Быть может, охранником или полицейским? Не важно. Новые Дни раскрыли истинную сущность каждого из нас. Человек прищурился, сплюнул и крикнул:
— А ну стой, где стоишь! Ты, что ли, Библиотекарь?
Я остановился. Повернулся к Тряпке:
— Сними рюкзак, — приказал я роботу. Тот медленно стянул сначала одну лямку, затем другую, и поставил рюкзак на землю.
— Я принес товар, — крикнул я Охотнику, который стоял в десятке шагов, — подойди и посмотри!
Мужчина, озираясь и прихрамывая, подошел ко мне. Мы встретились глазами. Это был очень важный момент в мире, где никто никому не доверяет. Дать понять покупателю, что ты действительно тот, за кого себя выдаешь:
— Я Библиотекарь №19. Меня зовут Александр. Можно просто Саша, — тут я улыбнулся, и открыто протянул ладонь для рукопожатия.
Охотник заметно расслабился, переложил карабин в левую руку и протянул ладонь в ответ. Неплохое начало.
— Извини, конечно, Санек, но сейчас времена лихие. Нужно всегда быть начеку. Ну, это, не томи, показывай, что принес!
Я усмехнулся. Минуту назад мы были не знакомы, и Охотник, клянусь, мог бы меня пристрелить, если бы что-то в моем поведении показалось ему подозрительным. А теперь называет меня «Санек».
— Вот, математика за 5 класс, издание 2013 года. Тогда в школах еще были учебники. Есть интересные задачки, примеры, уравнения, — начал рассказывать я про товар. Есть сборник стихов Маяковского…
— Владимир Маяковский. Русский и советский поэт. Один из крупнейших поэтов XX века. Помимо поэзии ярко проявлял себя как драматург, кинорежиссер, актер, художник — ожил вдруг робот.
— Заткнись, — беззлобно махнул я рукой. Охотник ткнул стволом в сторону Тряпки:
— И не страшно шастать с … этим? — спросил он меня.
— Спасибо за беспокойство, — вежливо ответил я, — это просто мешок с болтами. Никому, кроме меня, он толком не нужен. Нашел его в развалинах «Новых кварталов».
— Ну ладно. А есть что-нибудь… эдакое? — глаза Охотника загорелись.
— Есть выпуск журнала Максим, — я вытащил из рюкзака глянцевый журнальчик. На обложке были три полуголые девицы, похожие друг на друга, как сестры. Охотник уже было потянул руку, но я отдернул журнал.
— Нет-нет, сначала оплата, потом товар в руки.
— А сказки есть? — спросил мужик.
— Да, само собой. Есть сборник про Братца Кролика и Братца Лиса.
Охотник задумался:
— Возьму для дочки. И журнал себе тоже возьму. Что хочешь в обмен?
Я почесал щетину и спросил:
— Патроны есть?
Охотник удивился. Он даже присвистнул:
— Собиратель с огнестрелом? Еще и с ходячим железным болваном? Парень, ты как жив-то до сих пор?
Такой поворот мне не очень понравился. Я напряг ноги, приготовившись в случае чего резко уйти в сторону, а правую руку отвел немного назад. Под накидкой, в самодельной кобуре лежал мой старенький «ПМ». И в обойме было два патрона.
— Я Библиотекарь. Мы никому не желаем зла, — сказал я с нажимом, подразумевая, что мне не нужны проблемы.
— Да ладно, — поднял руку в примирительном жесте Охотник. Что у тебя за ствол? Какие патроны нужны?
— Макаров, девять миллиметров. Иногда дает осечки, но не слишком часто, — зачем-то добавил я.
— Дам три патрона. И еще могу поделиться последними новостями.
Я пожал плечами. Три патрона — тоже хлеб. В самом прямом смысле. Можно выгодно обменять на еду.
— Так что за новости? — без особого энтузиазма спросил я.
— Верховное Правительство снова вышло на связь. Собралась большая толпа возле проекторного экрана в Полисе. Лидер сказал, что скоро в Сибирь направят поддержку и продовольствие.
— Да ладно тебе, ты хоть раз видел, чтобы они делали то, что обещают? — Я протянул руку, и Охотник нехотя переложил в мою ладонь три патрона. Я не торопясь, чуть напоказ вставил их в обойму. На прощание Охотник коснулся головы, будто снимая шляпу, и прокричал:
— Бон вояж, Книжник!
Я рассмеялся от неожиданности. В самом деле, кем же ты был раньше? Еще до того, как все случилось?
— Надень рюкзак и пойдем — приказал я Тряпке. Дела не сегодня были закончены, нужно было вернуться в Общину.
***
Люди сбиваются в стаи. Так уж мы устроены, это объясняет выживание нашего вида. И особенно хорошо это наблюдается в условиях всеобщего хаоса и неразберихи. Мы, библиотекари, или книжники, как нас еще порой называют, не исключение.
Когда миновала эпоха цифровых технологий, люди столкнулись с информационной ломкой. Наше поколение было подсажено на постоянный обновляющийся трафик, который внезапно иссяк. Раньше все знания человечества можно было получить за одну секунду. Сейчас это не так, и книги стали дорогим и востребованным товаром. Я не переставал удивляться, насколько легко перемены смели все, без чего раньше обычный человек не мог и представить свой день — гиперфоны, смарт-панели, беспилотные автомобили. Всемирная сеть порвалась, как обычная паутина. И мы оказались лицом к лицу с безумием, заслониться от которого можно разве что книгой. Поэтому библиотекарей не трогали.
Община находилась в старом здании библиотеки. На весь Восточный округ было сорок семь ходоков, двадцать пять послушников и десять мастеров, которые владели Архивом. Ходоки получали задания от мастеров, и должны были в условленный день и час встретиться с покупателем. Мастера же использовали собственные связи.
Треть прибыли мы, простые книжники, всегда отдавали в пользу Библиотеки. Избранные ходоки становились послушники и занимались переписью Архива.
У всех были порядковые номера. Я, например, девятнадцатый, и отношусь к Белым библиотекарям. Есть еще Черные, отколовшиеся одиночки, которые не захотели ни с кем делиться. Но одиночки в современном мире не живут долго. Я пребывал в апатичном настроении. Мне не терпелось отдать патрон старшему Распорядителю, поесть и завалиться на тюфяк с томиком «Башни» Стивена Кинга, чтобы поскорее узнать, что ждет героев дальше.
Описываемый писателем мир имел немало общего с тем, во что превратился наш собственный. Но читать о таком было гораздо интереснее, чем жить в разваливающейся на части реальности. Робот шел рядом. День клонился к вечеру, начинала накатывать привычная усталость.
Я оставил за спиной железнодорожное полотно и углубился в микрорайон. Внезапно, Тряпка споткнулся на выбоине, и внутри него заиграл какой-то бравурный марш. Я напряг память, чтобы вспомнить мелодию, но тут услышал кое-что еще. И от этого мне стало очень не по себе. Колени подогнулись, а внизу живота образовалась неприятная тяжесть. Я услышал собачий лай. Причем было совершенно ясно, что лаяла не какая-то приблудившаяся собака. Это была стая. И она приближалась.
Я лихорадочно огляделся. Слева склад, справа зеленый железный забор. Только забор был не сплошным, в сотне шагов он заканчивался, и там виднелась широкая брешь. Именно оттуда я услышал лай. А потом и увидел стаю. Дурацкий марш продолжал звучать из динамика на груди робота.
Я не раз читал в детстве книги про пост-апокалипсисс, и там люди то и дело сталкивались с монстрами и мутантами. Но в этом новом мире я ни разу не видел ничего подобного. С ролью чудовищ прекрасно справились люди и ближайшие друзья человека. Собаки.
Оголодавшие твари сбивались в крупные стаи и могли запросто задрать путника. Я затравленно посмотрел на робота, на двухметровый забор, на склад. Счет шел на секунды. В голове стаи бежал здоровенный ротвейлер, за ним несколько грязных, тощих дворняг, дальше я разглядеть не успел.
Внезапно, как-то холодно и совсем отстраненно, я подумал, что перед смертью жизнь не проносится перед глазами. Перед смертью я жалел о том, что так и не узнаю, добрался ли Стрелок до Башни. На уровне второго этажа склада были небольшие окна, забранные решеткой.
— Тряпка, влево! — скомандовал я. Робот был не очень высоким, примерно метр шестьдесят. Я обеими руками ухватился за его железную голову и подпрыгнул. Тряпка зашатался под моим весом и тяжестью рюкзака. Главное — дотянуться до чертовой решетки. Соображал я лихорадочно. Я встал на плечи робота как раз в тот момент, когда в его железную ногу вцепился ротвейлер.
Толкнулся, ухватился в решетку и повис, как мешок. Напряг руки, подтянлся, и тут какая-то псина вцепилась мне в сапог. Кровь стучала в ушах, я вскрикнул и чуть не разжал пальцы. Скосил глаза на ногу — там, рыча, болталась собака. Пока остальные не стащили меня вниз, я бешено начал бить псину по голове свободной ногой.
Собака никак не ослабляла хватку. Я заорал, срывая связки. Не зря же мы, люди, выжили, не смотря ни на что. И что, сейчас меня загрызут какие-то вшивые псы? Я ударил изо всех сил, и собака, наконец, свалилась вниз.
Подогнул ноги и примостился на крошечном подоконном выступе. Псы собрались внизу, лаяли и пускали слюни. Несколько наскочили на робота и опрокинули его, а потом принялись рвать рюкзак. Мысль проскочила в мозгу, как вспышка — «книги!». Я сцепил зубы, схватился удобнее за решетку и вытащил пистолет. Я выстрелил и собаки отбежали. Я никого не зацепил и выстрелил снова, на этот раз более удачно. Слегка подранил ротвейлера, и он принялся извиваться, кататься по земле и выть.
Черт, как же он выл! У меня во рту стало горько от слюны. Подступала рвота. Остальные озлобленные псы собрались внизу и смотрели. Я понял, что теперь я их добыча, и это только вопрос времени. Подраненный вожак тяжело приподнял голову и ощерил желтые клыки.
Было ясно, что я сумею продержаться минуту, может две. У меня в обойме осталось три пули. Стрелять в собак было бессмысленно, слишком их было много. Значит, придется пустить себе пулю в висок, если я не хочу быть съеденным заживо. И все же, мне казалось это ужасно глупым — прекратить борьбу, когда еще есть надежда выжить.
Я скосил глаза вниз и увидел, как несколько собак вновь принялись за рюкзак. Они обнюхали его и обнаружили, что внутри нет ничего съестного. Тогда одна из псин задрала лапу и помочилась на него. Я не выдержал, и, не целясь, выстрелил в ту сторону. Собаки вновь отбежали на десяток метров. И в этот момент нога соскочила с выступа и я упал вниз.
Упал, впрочем, я довольно удачно, не на спину. Мне удалось приземлиться на ноги, перекатиться и даже пробежать пару метров, пока тяжелая туша не прыгнула мне на спину. Я упал лицом в потрескавшийся асфальт, перевернулся на бок, стремясь сбросить чудовище, и инстинктивно закрыл лицо левой рукой. В правой я сжимал пистолет. Как ни странно, напал на меня подраненный вожак стаи. Он оказался то ли ближе, то ли шустрее прочих.
Пес вцепился в локоть левой руки, царапая мою грудь и живот задними лапами, и пытался дотянуться до шеи. Почти ничего не соображая, я поднес пистолет к уху ротвейлера и вдавил спусковой крючок. Ничего. Как я уже говорил, иногда мой «ПМ» дает осечки.
Я зажмурился, продолжая давить на бесполезный курок. Когда я уже был готов к тому, что вот-вот в мою глотку вонзятся собачьи клыки, раздался выстрел. Туша на мне обмякла, я почувствовал, как одежда пропитывается горячей кровью. «Это не я стрелял», — пронеслось в моей голове, и тогда грохнуло еще раз. Какая-то собака из стаи отчаянно, в смертной муке взвыла. Затем я услышал оглушительный, пробирающий до кишок треск электричества.
Собаки в ужасе заметались и побежали. Я спихнул с себя мертвого пса, и приподнялся на четвереньках. Спина сильно болела, одежда в нескольких местах была порвана, на теле виднелись царапины, но в целом, все было в порядке. Благодаря толстой куртке с нашитыми кожаными налокотниками рука осталась целой. Первым делом я нашел глазами рюкзак. Распотрошить его не успели. От сердца немного отлегло. Потом услышал шаги и увидел стоптанные берцы на уровне своего лица. Поднял глаза. Давешний Охотник вполне дружелюбно улыбался и смотрел на меня с некоторым любопытством. На плече у него висел карабин, а в руках он держал нечто вроде большой рогатины, между зубьев которой металась голубая молния.
— Не зацепило тебя? А я слышу, стреляют рядом. Вот и подумал — дай-ка я гляну одним глазком, что за шум. А тут ты, и упыри эти тебя грызут. Решил, помогу человеку, авось мне это где-нибудь зачтется.
— Спасибо, — я с трудом поднялся, передернул затвор на пистолете, вложил его в кобуру, — если бы не ты, меня бы сожрали. Посмотрел с уважением на его «рогатку». Охотник, проследив за моим взглядом, сказал:
— Эти гады, как огня, боятся электричества. Тут без такой штуковины стало опасно ходить. И вообще, давай-ка лирику оставим на потом. Меня, кстати, Тарас зовут. В первый-то раз мы так и не познакомились. А теперь ходу отсюда, пока собачки не надумали вернуться.
Я сомневался, что стая вернется, но рисковать не стоило. Пошатываясь, я подошел к роботу и проверил его. Из его груди до сих пор звучала полузнакомая мелодия. Как я и предполагал, Тряпке нужна была перезагрузка. Из внутреннего кармана я вытащил небольшой перочинный нож, сдвину с его помощью пластину на голове робота, вдавил спрятанную кнопку экстренного перезапуска системы. Музыка смолкла.
— Все базовые файлы в норме. Архивы не повреждены Начинаю процесс восстановления, — отозвался робот.
— Хотел бы я сказать про себя то же самое, — я сплюнул в пыль. Первый шок начал постепенно проходить
— Ну, давай, Санек, двигайся. Живой же, руки-ноги вроде на месте. Провожу тебя до Библиотеки, там глядишь, меня без награды не оставят. Потом к своим вернусь.
— Да, сейчас. Еще раз спасибо, — сказал я. В глазах у меня потемнело, я пошатнулся, но пришел в себя. Помог роботу подняться. Тарас подошел к нам и взялся за рюкзак, в котором лежали книги.
— Не тронь их! — я, забывшись, схватил охотника за руку, но тот только небрежно отпихнул меня.
— Да не трясись ты так, хотел бы я твои книжки получить, просто прикончил бы тебя. Или, еще лучше, дождался бы, пока тебя сожрут, чтобы патроны понапрасну не тратить. Ты едва на ногах держишься, оставь рюкзак.
Я хотел было запротестовать, сказать, что рюкзак можно повесить на робота, но потом махнул рукой. Слишком многое нужно было обдумать. Из пяти патронов я потратил три, оставшиеся два уйдут в качестве компенсации Общине. Потом, надо будет срочно обработать все царапины и заплатить за сыворотку. Тарас, шедший рядом, и наблюдавший, как темнеет мое лицо, внезапно рассмеялся и хлопнул меня по плечу:
— Да не грусти ты, Санек! Тебе радоваться надо, у тебя сегодня, можно сказать, второй день рождения, а ты тут хромаешь с таким видом, будто тебя уже похоронили.
Я улыбнулся через силу и ответил:
— Все в порядке. Еще за за патроны теперь тебе должен. Хочешь, могу кое-что отдать из своего личного имущества?
Тарас внезапно посерьезнел:
— А об этом и думать забудь. Потом рассчитаемся.
Я хотел возразить, но тут ко мне пришло осознание. Наконец удалось вспомнить мелодию. Однако робот опередил меня.
— Для вас звучал русский военный марш «Прощание Славянки», написанный в 1912 году штаб-трубачом Василием Агапкиным под впечатлением от событий Первой Балканской войны. По существу является национальным маршем, символизирующим проводы на войну или в дальнее путешествие, — прозвучал механический голос.
— Хватит с нас войны. Достаточно ее уже было, — ни к кому не обращаясь, сказал я.
Охотник приложил ладонь козырьком ко лбу и кивнул в знак согласия:
— О, смотри-ка, почти пришли. Я пригляделся и кивнул. Мы действительно подходили к зданию Библиотеки.
***
Переулки на подходах к основному зданию были закрыты «ежами», на крышах стояли постовые с самострелами. О нашем прибытии знали заранее. До ворот оставалось метров пятьдесят, когда на встречу вышло два человека. Они жестом приказали нам остановиться. Это были подмастерья.
— Назовите пароль, — произнес один из них, нахмурившись.
— Привет, Ник. Отвали ты со своим паролем, меня как следует потрепали во время вылазки, а этот человек спас мне жизнь. Позови лучше Распорядителя, будь другом.
— Пароль, — Ник нахмурил брови и сдвинул руки на груди. Я тяжело вздохнул:
— Я, Библиотекарь Александр, порядковый номер 19. Пароль — «знание — сила». А потом, шутки ради, продолжил словами, который любой библиотекарь Общины знает, как «Отче наш» — Клянусь хранить и передавать знания и не отрекусь никогда от книг, ибо знания — сила. А теперь проведи нас внутрь.
— Оставьте все оружие, — сказал Николай. Второй подмастерье просто молча указал на землю.
— А этот что, немой? — усмехнулся Тарас, но карабин и рогатину снял и положил у ног. Я вытащил пистолет и последовал его примеру.
… Через десять минут я уже сидел в кабинете доктора. Тараса проводили в обеденный зал. Присутствие чужаков в Библиотеке не одобряли, но старались показать гостеприимство. К тому же, этот охотник спас мою жизнь.
Доктор была пожилой женщиной со строгим учительским взглядом, которая относилась к ходокам, как к бестолковым, но любимым внукам. Она ожесточенно смазывала мои царапины обеззараживающим составом.
— Где это вас так угораздило, Александр? Надо быть осторожней. Вы, впрочем, хотя бы вернулись,…
Я вздрогнул и посмотрел на нее в упор.
— А что, кто-то не вернулся?
Доктор отвела взгляд, и ответила:
— Распорядитель все вам расскажет.
Внутри меня крепло предчувствие, что неприятности только начинаются.
Главный Распорядитель архива избирался каждый год, и обязан был отвечать за ходоков и товар, а так же принимать процент после проведения сделки и вести учет. Иными словами, он был кем-то вроде главного бухгалтера. Сейчас эту должность занимал Зубочистка. Он постоянно жевал какую-нибудь щепку или соломину, и это меня страшно раздражало.
Зубочистка носил вязанную шапочку, под которой скрывал залысины. Была у него так же привычка барабанить по столу, что, на мой взгляд, говорило о некоторой нервозности. Я уже около минуты слушал перестук его пальцев. Мы сидели вдвоем в кабинете, сквозь пыльную штору пробивался свет вечернего солнца. Распорядитель потел, лоб его весь взмок. Я смертельно устал и хотел скорее уснуть. Царапины ныли, болела спина.
— Я могу еще раз рассказать, как все было, Владислав Измайлович, — не выдержал я молчания, — Я шел после выполнения сделки, после чего услышал лай, потом…
Зубочистка вяло кивнул:
— Я знаю, слышал уже. А потом ты понапрасну истратил почти весь боезапас, включая те патроны, которые выручил за продажу книг, и чуть не погиб сам. А оставшиеся патроны ты отдал доктору за медицинскую помощь. В результате, ты, Александр, в долгах по самые уши.
Вся эта ситуация начинала меня всерьез раздражать. Помимо прочего, я до сих пор не ел, и желудок то и дело сводило.
— Долг перед общиной я отработаю, — устало ответил я Зубочистке. Тот как-то нехорошо развеселился, и сказал:
— Конечно, отработаешь! Вот завтра и пойдешь отрабатывать! Вместе с поисковой группой… Слушай, Александр! Несколько ходоков с ценными книгами, седьмой и тринадцатый библиотекари, пропали вчера в районе Развязки. Их надо будет найти. Ты отправишься в составе поисковой группы.
Под ложечкой у меня засосало. Тем не менее, собравшись с духом, я спросил:
— Хорошо. Теперь я могу идти?
Зубочистка сделал жест рукой, обозначавший, что я могу проваливать, и я с облегчением вышел. Завтра мне предстоял трудный день.
***
Практически бесшумно Архивариус вошел в кабинет к главному Распорядителю. Владислав Измайлович сосредоточенно ковырялся в зубах, и от неожиданности зацепил десну. Выругавшись, он отбросил щепку:
— Предупреждать надо! — начал он, но тут же осекся, увидев Архивариуса. Обычно Верховные мастера редко появляются на людях.
— Кто-то охотится за кристаллами, — утвердительно произнес он, — за последние три месяца мы потеряли восемь ходоков. Это не может быть совпадением.
— Вряд ли информация могла просочиться, — отозвался Зубочистка, — ходоки постоянно пропадают … Не надо искать во всем заговор.
Тяжело вздохнув, Архивариус подошел к окну и откинул штору. В воздух взметнулось облако пыли. Снаружи были пустые дома, часть из которых уже заросла травой. Солнце почти село и подкрашивало рваные края облаков.
— Знаешь, я порой смотрю на все это, и размышляю — сказал он, — мы столько лет хранили эти кристаллы с базами данных. Берегли тайну, как только могли. Называли себя хранителями Ключей, спасителями человечества.
Зубочистка подошел ближе, пытаясь заглянуть в глаза мастера.
— И вот сейчас, когда наступили те времена, когда мы должны применить Ключи, я спрашиваю себя — А зачем?
— Что зачем? — не понял его Зубочистка, и Архивариус прояснил:
— Когда я смотрю на разрушенные магазины, пустые банки, разоренные развлекательные центры, то вижу чистый лист. Разве не знания привели людей вот к этому? — и Архивариус жестом указал на развалины за окном.
Зубочистка не любил философские беседы, потому что мало в них понимал. Он любил конкретику.
— Но, я надеюсь, Третий кристалл надежно спрятан? Не ровен час, кто-нибудь узнает…
Лицо Архивариуса осталось непроницаемым:
— Более чем надежно, друг мой. Поверь мне на слово.
Архивариус, в числе немногих, знал о том, что вся база данных Третьего кристалла была перекачана в робота 3-ПК-model A. И это было единственным верным решением в мире, где больше никому нельзя доверять.
![]()
|
