|
Всероссийский молодёжный конкурс остросюжетных литературных и рисованных историй «Орден Тота»
Шорт-лист
Ольга АНТЕР (Прага, Чехия)
Мрачный библиотекарь
Покойный ректор и профессор университета мрачных искусств пристально смотрел на своего лучшего, как он предполагал, выпускника. Мнение свое мужчина изменил не более часа назад.
Молодой парень голову не поднимал, скрывая лицо за каштановыми волосами, но ректор и так знал, как оно выглядит. Вытянутый благородный овал, бледная кожа, сияющие любопытством темные глаза. Идеально выглаженные брюки и рубашка сегодня измяты руками тех, кто притащил студента.
Стоит сказать им спасибо. Городской суд не был бы столь великодушен, а сейчас мальчика еще можно спасти.
— Ну? Что молчим? — не выдержал мужчина. Голос был самым обычным, только воздух для речи он набирал в грудь быстро, с присвистом, одним мощным вдохом.
Ану не отвечал, и ректор, вздохнув, приблизился. Вытертые темные доски едва слышно постанывали под его башмаками — после смерти мужчина значительно поубавил в весе, и теперь не раз заставлял вздрагивать людей из ближайшего окружения, незаметно появляясь за спиной.
На вчерашнего студента пахнуло сандалом, когда ректор отечески положил руку ему на плечо.
— Ты шесть лет провел в нашем университете, Ану. Все это время тебя не только читать учили. Учили смотреть в человеческие души, учили пониманию, что наше искусство — не для толпы. Так скажи мне, что случилось? Почему ты не пошел со своим курсом праздновать ваш выпуск?
— Мне это неинтересно, — буркнул парень в ответ.
— Ты взял книгу, которую еще вчера не имел права вынести из библиотеки. Ты пошел на площадь и стал читать ее людям.
Отвернувшись от молчащего собеседника, профессор поднял потрепанную временем инкунабулу со стоящего рядом массивного — как и все в этом кабинете — стола.
— «Стыд и совесть». Третье издание, мрачное, дополненное.
Осторожно, чтобы не повредить кожу, ректор потер пальцами переносицу. Лицо уже давно пора было смазать одним из покоящихся в верхнем ящике стола кремов, но утреннее происшествие не оставило мужчине свободного времени. Раскрыв книгу, он перелистнул несколько хрустящих страниц.
Звучный голос без труда заполнил собой все пространство немалого кабинета, когда ректор начал читать.
— В каждом из нас живет память. Воспоминания. В детстве на море, ты тянешь маму за рукав, чтобы она поучаствовала в конкурсе, на который приглашает симпатичный дяденька. Казалось бы — всего лишь посостязаться с проходящей мимо семейной парой, у кого больше денег в кошельках? Вы ведь обязательно выиграете! А потом ты с ужасом смотришь, как дяденька стучит маме по голове пустой бутылкой — небольно, лишь бы отвязалась и не просила денег на билет домой.
Отметив, что руки парня непроизвольно сжались в кулаки, профессор продолжил.
— Это — твоя вина. Всю свою жизнь ты будешь вспоминать свои шесть лет, и то море, и ту бутылку. Каждый новый год будет пополнять список твоего стыда. Что-то ты даже забудешь. Но тот, самый первый позор и ужас, — никогда.
Резко вскинув голову, парень встретился глазами с ректором.
— Достаточно! На меня это не действует!
— Конечно, не действует, — скучающе кивнул мужчина, откладывая книгу. — А вот на обычных горожан — вполне подействовало. Зачем?
— Они бьют своих детей, — хрипло, запаленно ответил Ану. — Они насилуют своих жен. Они ходят в библиотеки читать сияющие книги, и мрак в их душах скрывается под этой пылью! Они должны почувствовать эту боль, они должны измениться!
Ану непроизвольно сделал несколько шагов вперед, к собеседнику, но безучастный взгляд ректорских бельм отрезвил его быстрее ледяной воды. Поперхнувшись очередной фразой, парень отступил и, не зная, куда деть руки, принялся суматошно поправлять растрепавшиеся длинные волосы. Кое-как стянув их в хвост, он неловко опустил руки и замер неподвижно, морща лоб и кусая узкие губы.
— А, так ты решил стать новым героем. Люди никому и ничего не должны, — уже своим обычным голосом пояснил ректор. — Первое правило библиотекаря вы первым слышите на первой лекции. Озвучь мне его, Ану, если не забыл.
— Не давай книг насильно. Не читай тем, кто об этом не просит.
— Люди приходят к чтению сами, — устало, в тысячный раз за свою жизнь повторил мужчина. — Их право — выбирать, к какому библиотекарю обратиться. Да, мы изменяем человеческие души, но лишь тогда, когда они сами этого просят. Скольким сияющим библиотекарям придется исправлять сделанное тобой? Смогут ли они подобрать нужные страницы?
— Нечего там исправлять! — отрезал Ану, ненавидяще скривившись. — Нечего!
— Довольно.
Попробовать убедить глупого юнца? Профессор едва заметно улыбнулся, вспомнив, как неистово Ану доказывал на семинарах принятую точку зрения. А потом — и свою собственную, ректорскую, горячность в подобном возрасте. Что-что, а это в людях не вытравить даже чтением.
— Я изменяю указ о распределении, — теперь в голосе ректора поселилось некое безапелляционное отвращение. — Я хотел поручить тебе важное дело, но ты его недостоин.
Наклонившись над столом, мужчина быстро чиркнул что-то на бумажке, лежащей поверх кипы других листов. Затем, не обращая внимания на Ану, он с некоторым усилием приоткрыл один из украшенных резьбой ящиков. Достав оттуда лишенный каких-либо опознавательных знаков тюбик, ректор принялся втирать в ладони грязно-белый мусс.
Поджав губы, Ану скрестил руки на груди, не отводя взгляда от своего наставника.
— Ты отправишься в Штальф.
— Штальф? — севшим голосом повторил Ану, и уголок его рта несколько раз дрогнул. — Как так — в Штальф? Я же документы в аспирантуру подал…
— Как подал, так и заберешь, — ректор медленно повернул голову, презрительно рассматривая парня. Особенное внимание мужчина уделил покрасневшим до синевы кончикам ушей. — И чем скорее ты исчезнешь из города, тем лучше.
Тусклый декоративный кристалл подмигнул Ану оранжевым боком, и парень неохотно вернулся в реальность. Ему понадобилось еще несколько секунд, чтобы полностью прийти в себя посреди маленькой библиотеки затерянного в лесах городка.
— Ты что, не слышишь?
Его единственная и, похоже, бессрочная коллега по несчастью. Высланная в эту глушь не за провинность, а исключительно из-за своей бесполезности.
Ей не пророчили великого будущего. Это он, Ану, должен был стать известным и уважаемым, может, даже попасть в королевское хранилище знаний. А теперь вынужден делить рабочее место со смазливыми дурочками, за два дня едва справляющимися с одной повестью!
Ну уж нет. Должен быть шанс…
— Что слышу?
— Нельзя быть таким рассеянным! — нахмурилась Илет. — Твои первые посетители пришли!
Откинув назад вьющиеся светлые волосы, напарница стрельнула в него ярко подведенными глазами.
Сияющий библиотекарь, мать их.
Теперь уже и Ану расслышал, что кто-то стучит во входную дверь. Девушка, устроившаяся на видавшем многие задницы диване, властно качнула длинной ногой. Сходи, мол, узнай, что да как.
Обреченно вздохнув, парень принялся натягивать сапоги — нарочно медленно, проверяя и оглаживая ладонью каждую застежку.
Между тем, непрошеный гость готов был продолбить дверь насквозь, лишь бы попасть в библиотеку. За ним что, охотники гонятся? Может, если еще немного подождать, проблема решится сама собой после одного меткого выстрела?
А убирать потом, конечно, опять Ану.
Рывком зафиксировав оставшиеся застежки, парень двинулся вниз — небольшая общая гостиная находилась на втором этаже библиотеки. Из нее две крепкие двери вели в комнатушки, громко называемые личными покоями, а еще одна, попроще, отделяла совсем крохотный закуток с душем и унитазом. Стараниями Илет даже это небольшое пространство было уставлено множеством разноцветных баночек, и Ану каждый раз ухитрялся опрокинуть несколько из них.
Массивные деревянные ступени, украшенные посередине круглыми выемками от тысяч совершенных шагов, интенсивно заскрипели под весом парня. Перепрыгивая через одну, библиотекарь за считанные секунды оказался у входной двери и распахнул ее наружу без малейшего предупреждения. Глухого стука, к сожалению Ану, не последовало.
«Техника безопасности», непрошено и неуместно промелькнуло в сознании парня. Главная дверь, ведущая в здание, всегда должна открываться наружу. В случае пожара…
— Э… сударь чернокнижник? — пролепетало из-за порога, и Ану, решив, что ему послышалось, недоуменно воззрился на посетителей.
Типичные деревенские, просто одетые, сжимающие в руках сучковатые палки, одной из которых, судя по всему, и долбили в дверь. Один худой, постоянно ежащийся, словно от холода, с невыразительным некрасивым лицом. Второй — приземистый неряха, уставившийся на Ану выпуклыми глазенками и тут же тупо приоткрывший рот. Зубов был явный некомплект, да и оставшиеся белизной не радовали.
Ану не поленился и, опираясь на ручку, заглянул на другую сторону — так и есть, грязные пятна на темной краске.
— Здравы будьте, сударь чернокнижник, — вновь пролепетал худой — судя по всему, именно его Ану мог благодарить за возможность прогуляться. — Мы, значитца, узнали, будто Вы тута объявилися. Ну так я и говорю, что надо бы над подождать, покуда приемное времечко наступит, да постучаться, как следует. Мы тут, сталбыть, еще с утренней зорьки сидим. Ну вота я и стучу, а тута уже и Вы, сударь чернокнижник…
Воодушевившийся посетитель осекся, заметив, наконец, оскал на лице застывшего в дверном проеме парня.
— Я не Черный! — заорал Ану. — И не Книжник! Я Мрачный! Библиотекарь!
— Ох, сударь черн… библиотекарь, простите великодушно... — испуганно съежился худой.
Неряшливый же угрюмо зыркнул исподлобья и пробормотал что-то вроде «один траханый черт».
Раскатившийся вдалеке гром немного успокоил парня, заставив заметить и непривычную влажную свежесть летнего воздуха, и сумрачность внешнего мира, и заляпанные грязью сапоги визитеров.
— Ну? Сами хоть знаете, чего вам надо?
— Нам бы энтого, — заискивающе улыбнулся худой и развел подрагивающими руками, показывая охват «энтого». — Того!
И с надеждой уставился на Ану.
— Чего — того?
Мрачный библиотекарь устало облокотился на косяк, но профессиональная присяга вынуждала его работать даже с такими клиентами.
Столица… Вежливые, образованные горожане… Заберите меня отсюда!
Худой старательно пожевал губами, пытаясь выговорить непривычные слова.
— Суши… Сушильного… Сушиального нерванства! — родил, наконец, посетитель и, гордый собой, довольно покосился на товарища.
— Социального неравенства, значит, — сообразил Ану.
Деревенские наперебой закивали, и худой, вспомнив жест издали замеченного в городе мэра, старательно сжал кулак и показал библиотекарю один оттопыренный палец.
Судя по вытянувшемуся лицу чернокнижника, палец мужик перепутал.
— Вытирайте ноги и проходите, — сдержал себя парень. — Я сейчас книги принесу. Читать умеете?
— Так оно и есть, — степенно ответил неряшливый, шаркая ногами по аккуратному светлому коврику. — Обучён малеха.
Несколько часов спустя, когда жаркое летнее солнце растопила утренние облака и немного подсушило траву, худой положил на стойку перед Ану тощую, сложенную корешок к корешку стопку книг.
— Спасибо Вам, уважаемый господин библиотекарь, — тихо и спокойно сказал посетитель. — Не представляете, насколько я благодарен Вам за помощь.
Толстый кошелек помог очертить границы благодарности, и Ану, отсчитав свою долю, спрятал его в центральный сейф. Магический кристалл — рабочий, а не торчащая в комнате отдыха безделушка, — радостно подмигнул, отчитываясь об успешной транзакции.
Библиотекарь не поленился проводить посетителей ко входу. Расправив спины, бывшие деревенские размеренно шагали по ведущей в город мощеной дороге, негромко о чем-то переговариваясь. Надо понимать, уже сегодня-завтра товарищи явятся в городской совет для переквалификации. Получат свои мечи, станут стражами или разбойниками. Хотя, как знать… Может, они внимательнее читали про рабочих?
— Закончил? Дверь закрой.
Илет, скрестив руки, замерла на нижней ступени, и парень только сейчас сообразил, что она так и не спустилась в читальный зал за прошедшее время.
— Не хочу. Свежим воздухом дышу.
— Дверь закрой, говорю, — в голосе девушки послышались недовольные нотки. — Книгам свежий воздух не на пользу! И я терпеть не могу сквозняки!
— Ты еще ногами потопай, — насмешливо отрезал Ану, но дверь все же закрыл и оперся на нее спиной. — Где ты была, умная такая?
— Терпеть не могу слушать, как ты кому-то читаешь!
— А я и не читал. Сами грамотные.
— Поленился?
Только ставшее приемлемым настроение мрачного библиотекаря снова решительно двинулось вниз.
— А что, по-твоему, можно человеческое сознание только вслух менять? — Ану впился глазами в лицо капризно надувшей губы коллеги. — Перечеркивать воспитание, расставлять приоритеты, открывать пути? Наша с тобой задача — не кинуть в лицо первый попавшийся журнальчик по теме! Библиотекари должны найти то самое, что поймет конкретный читатель, отыскать в библиотеке нужные ему одному книги. Мы, ты и я, ответственны за то, каким станет человек, каким выйдет из дверей и как пойдет по жизни. И не говори, что сияющих этому не учат.
— Там ничего по моей теме не было? — тихо и пристыженно спросила Илет.
— Нет. Я бы позвал.
Девушка явно расстроилась, и Ану ее понимал. К сияющим библиотекарям приходили куда реже, чем к мрачным.
— Ни радости, ни добра? Ни взаимопонимания? Даже завалящей дружбы не было?
— Нет. Но ты знаешь, кажется, в этом книги им не были нужны. Все наши знания любой человек может получить просто от жизни.
— Ну и что ж им тогда надо было?
Шмыгнув носом, Илет заключила в объятия столбик перил и принялась бездумно водить ногой по нижней ступени лестницы.
— Социального неравенства захотели. Надоело землю копать, сеять, навоз разбрасывать.
— Почему ты меня не позвал? Я могла бы что-то добавить!
— И что же?
— Ну... Например, книжки про помощь бедным!
— Не нужна им твоя бедность, — вздохнув, мрачный библиотекарь отлепился от двери и медленно направился в читальный зал, давая Илет время разжать руки и нехотя двинуться следом. — Они пришли, чтобы узнать о том, как стать успешными и богатыми. Как изменить свою жизнь.
— И порой для этого достаточно лишь пары строк, — прошептала девушка.
— Что?
Не поверив своим ушам, Ану развернулся к ней, но карие глаза смотрели все так же беззаботно, а высокий лоб не казался сколько-нибудь обремененным интеллектом.
— Что?
— Нет, ничего, — стушевался парень. — Показалось.
Подхватив книги с обтянутой бурой тканью стойки, библиотекарь отнес их в хранилище. Каждую аккуратно поставил в надлежащую ячейку и погладил по корешку, словно поблагодарив за оказанную сегодня помощь.
Новость о появлении мрачного библиотекаря разошлась по Штальфу довольно быстро. Люди приходили с опаской, недоверием, откровенно возмущаясь установленными ценами — но приходили. Каждый день. Кто-то искал страстей, кто-то хотел ощутить бессердечность. Очень многие и сами не знали, чего хотят, и Ану приходилось вести с ними долгие беседы, выясняя, чего именно не хватает в мятущейся душе.
Не раз он звал Илет, когда понимал, что человек перед ним запутался и пытается обратиться не к той книге, что сделает его внутренний мир полнее и многограннее.
Девушка удивляла Ану. Легкомысленная, беспечная, она лишь миг вглядывалась в лицо посетителя, светло ему улыбалась и мотыльком упархивала в хранилище. Проходило буквально несколько минут — и Илет вновь появлялась, всегда с единственной книжкой в руках, вручала ее прямо в руки или тихонько читала в уголке вместе с пришедшим.
Возвратов не было ни разу — а ведь даже Ану, лучшему в это маленьком городе, посетители время от времени отдавали книги, смущаясь и бормоча про «что-то не пошло… не мое».
К самой Илет за всю неделю пришли один раз. Полноватая смущенная женщина лет тридцати, с огромными серыми глазами и портящими все очарование темными усиками. Она еще никогда не знала любви и не могла найти ее сама. Девушка просидела с гостьей несколько часов, переворачивая страницы, что-то вполголоса объясняя и обсуждая. Ану было грустно наблюдать за ними — две чистые, открытые души, но одной дано покорять книги, а другой — нет.
— Она могла бы стать сияющим библиотекарем, — заметил Ану, когда вечером они с коллегой встретились наверху.
Это стало их маленькой привычкой — пить чай вместе и обсуждать прочитанное за день. Чаще всего говорил парень, а Илет сидела напротив, упирая подбородок в сжатые кулаки, и внимательно слушала. Изредка задавала вопросы, и Ану сам себе поражался, находя совершенно новые слова и выводы для ответов.
— Может быть, — невесело согласилась девушка. — Она способна анализировать книги. Она чувствует их дух. Только зачем? Сидеть за стойкой, как бесполезная игрушка?
— Сама на себя не похожа сегодня, — несмотря на усмешку парня, Илет безразлично пожала плечами и сгорбилась над чашкой еще больше. — Ты не бесполезная. Просто люди сами не знают, что им нужно.
— Ну-ну, конечно.
— Я тебе сопли вытирать не буду, — язвительно предупредил парень. — Но, если хочешь, можешь почитать для меня.
— Нет уж, спасибо! Чтобы ты изгадил все то чистое и светлое, что я скажу?
— А если пообещаю молчать?
— Разве что с кляпом во рту!
Рассмеявшись, Ану поднялся, чтобы помыть чашку.
— И за что тебя сюда засунули? Несколько улыбок, подаренных профессорам, и ты получаешь свое место в столичной школьной библиотеке.
— Ты что? Там все кристаллы давно заняты.
— Кристаллы?
— Ну да, — недоуменно покосилась на него Илет и погладила ладошкой оранжевый многогранник, который, несмотря на все ворчание коллеги, со стола убирать категорически отказывалась.
— Ничего не понял.
— Как… — опешила девушка, широко распахивая глаза. — Твой ректор тебе разве не рассказал?
— Видимо, нет.
Приблизившись, парень принялся рассматривать тусклые плоскости кристалла. Или ему показалось, или искорки внутри мерцали собственным, а не отраженным светом. Точно так же неявно подмигивала и некоторая наигранность в поведении Илет.
— Обалдеть…
— Ты надо мной шутишь?
— Нет, — Илет резко взмахнула руками. — Объясняю. Я — аколит ордена Тота.
— Кажется, слышал про него. Они придумали первые книги?
— И да, и нет. Придумали, но не книги. Кристаллы. И в каждый вложили особое знание, хранящее наш мир. Это знание — почти как книга, но не мрачная и не сияющая, а нейтральная. Все зависит от того, кто будет читать.
В обрамленных пушистыми ресницами глазах девушки сверкала убежденность, и Ану не мог ей не верить. А ведь он раньше и не догадывался, что Илет может быть такой… прекрасной.
— Не представляю, как можно прочесть такую штуковину.
— Я тоже, — вздохнула девушка. — Аколиты просто их охраняют, ухаживают. Кристаллам нельзя находиться в одиночестве — знания в них устаревают, теряют актуальность. А еще…
Илет, прикрыв глаза, нежно погладила кристалл ладошкой, как делала уже тысячу раз. Но теперь он ярко сверкнул, на мгновение осветив все пространство комнаты и резкими мазками подчеркнув все выступы и углы.
— Что это?
— Люди, не умеющие слушать и познавать, постоянно наносят удары по мировой гармонии. Кому-то из ордена потребовалась помощь моего кристалла. И я хотела, чтобы ты увидел.
— А что в нем?
— Адекватность, —улыбнулась Илет.
— И ты так просто рассказываешь мне все это?
Мрачный библиотекарь напряженно растер лоб. Его не покидало ощущение, что этот разговор происходит не в первый раз.
— Конечно. Когда наступает пора влиться в орден, аколита заменяет новый хранитель. И это не может быть обычный библиотекарь, день за днем читающий одни и те же книги и говорящий похожие слова. Этот человек должен уметь писать.
— Откуда ты знаешь? — хрипло спросил Ану.
— Потому, что я была на той площади, — Илет, улыбнувшись, коснулась щеки парня. — И написала новые строчки, чтобы исправить сделанное. Строчки о тебе.
Мрачному библиотекарю стало тяжело дышать. Он, словно вживую, вновь увидел камни мостовой, раскрытую книгу в своей руке, женщину, влекущую за собой упирающегося ребенка, пузатого стражника, развалившегося прямо поверх лотка с выпечкой и лениво пробующего пирожок на вкус, искривленное злостью и испугом лицо торговца… Илет написала про это?
Бездушный кристалл вновь полыхнул, и девушка, испуганно вскрикнув, вскочила со своего стула.
— Что… что случилось? — кое-как выдавил из себя Ану.
— Это не был друг… — прошептала Илет. — Какая же я дура!
Тени, порожденные чередой обжигающих вспышек, заплясали по стенам комнаты. Рваный, все более ускоряющийся ритм заставлял кристалл вибрировать, дрожать, подпрыгивать на своей шаткой подставке. Ану и сам не заметил, в какой момент они с Илет вдвоем обхватили холодную граненую поверхность, изо всех сил прижимая беснующийся артефакт к столу.
Постепенно кристалл затих, и библиотекари отстранились, недоверчиво его изучая.
— Это был инквизитор, — не дожидаясь вопроса, сказала девушка. — Они сжигают книги. Они хотели бы уничтожить все кристаллы, чтобы полностью завладеть сознаниями людей. Они пишут собственные законы покорности, в которых нет места ни мраку, ни сиянию.
— Да, я знаю о них, — шагнув вбок, Ану обессиленно опустился на короткий диван, свесив одну ногу и согнув вторую. — Но думал, что это, скорее, страшилка.
Слишком много информации. Даже тренированный разум не справляется.
— Нет. Орден стоит у них на пути тысячи лет. Теперь встал и ты.
— Кажется, я ни на что не соглашался.
— Не соглашался попасть в самые тайные библиотеки? — вкрадчиво уточнила Илет. — Научиться читать тысячам людей одновременно и создавать собственные книги? Одолеть барьер сознания? Покорить себе жизнь и смерть?
— Ты хочешь сказать…
— Да. Ваш ректор — хранитель ордена. Равно, как и наш. Они вместе, в два голоса, читают книги созидания и разрушения, ибо в исконных силах нет ни мрака, ни сияния. Они — воплощенные жизнь и смерть.
— Ректор намеренно прислал меня сюда. Так ведь?
Девушка улыбнулась и уселась рядом с Ану, закидывая руку ему на колено. Пристроив подбородок на собственном локте, Илет просительно приподняла брови.
— Конечно. Соглашайся, мрачный библиотекарь. Это ведь твоя дорога.
Ану, быть может, и согласился бы, но позабытый всеми кристалл дрогнул в последнем припадке и свалился за край стола быстрее, чем они успели понять, что случилось.
Оранжевые осколки брызнули во все стороны, рваной шрапнелью укрывая пол комнаты. Илет вскрикнула и упала на колени прямо в крошево, слепо шаря по нему руками.
— Нет, нет, пожалуйста, нет!
Темные капли тут же запятнали обломки и, скользнув между ними, расплылись по полу. Сапоги протестующе заскрипели, когда Ану подскочил к девушке и, схватив за запястья, поднял с колен.
— Что ты делаешь!
Растерянно оглянувшись, мрачный библиотекарь в два шага оказался возле раковины, сорвал полотенце и бросился назад. Заставив Илет сжать ткань в исцарапанных ладонях, он силой усадил ее на диван.
— Нет, нет… Надо найти средоточие!
Девушка отчаянно зарыдала, и Ану осторожно присел на корточки, пытаясь что-то высмотреть среди оранжевой каши.
Маленький, не больше мизинца, неровной формы камушек подмигнул ему из-за боков своих собратьев. Ни секунды не сомневаясь, библиотекарь подобрал его и показал Илет на раскрытой ладони.
— Это оно?
— Да!
— Что теперь? — утрированно деловым тоном осведомился Ану. Его начинало самого трясти от слез Илет. — Кристалл можно построить заново?
— Вырастить… Можно… Его надо срочно отвезти в столицу, пока инквизиторы не нашли. Отдать любому ректору.
— Понял, — выпрямившись, Ану двинулся в свою комнату. — Я сейчас соберусь и поеду.
— Нет, это я виновата, я должна…
— Нет никаких долгов, кроме одного, — перебил ее мрачный библиотекарь, лихорадочно забрасывая вещи в рюкзак и на ходу придумывая новые объяснения. — Мы не должны закрывать двери перед людьми. Библиотека должна работать. А куда ты с такими руками поедешь? И, в конце концов, я мужчина.
Тот самый шанс!
Сияющий библиотекарь вышла проводить его, как сам Ану провожал каждого посетителя. Остановилась на пороге, вытирая глаза тыльной стороной перебинтованных ладоней.
Парень стоял напротив, не зная, что сказать.
— Что теперь будет? — выдавил Ану, наконец, мучавший его вопрос.
— Апокалипсиса точно не случится. Кристаллов много. Просто какое-то время в мире будет меньше адекватности.
Ану молча развернулся и двинулся в направлении штальфского вокзала. Каким станет этот новый мир? В нем дети начнут читать интимные рассказы, в газетах на одних страницах напишут о личностях кошек и массовых убийствах, а книги начнут советовать не от души, а за деньги?
Мрачный библиотекарь не знал, доедет ли он и кому отдаст кристалл. Но у него было, что почитать в дороге.
![]()
|
