|
Всероссийский молодёжный конкурс остросюжетных литературных и рисованных историй «Орден Тота»
Александра АЛЕЙНИКОВА (Москва)
На грани
Саша сделала еще пару шагов и остановилась. Дверь в класс была уже закрыта. Урок начался десять минут назад, и сейчас до нее доносились приглушенные звуки фортепьяно и голос Ольги Олеговны. Ей захотелось развернуться и потихоньку выскользнуть из школы, пока кто-нибудь из преподавателей не застал ее стоящей у кабинета сольфеджио. Она колебалась. Приближался конец четверти, и очередной прогул был бы сейчас совсем некстати. Выждав еще немного, Саша открыла дверь и вошла. Почти все присутствующие тут же обернулись в ее сторону, повисла неловкая пауза.
— Здравствуйте, можно войти? — она почувствовала, как краска заливает ей лицо.
— Можно. Только стоит ли? — Ольга Олеговна смотрела куда-то мимо нее. По классу прокатился смешок. Громче всех хихикала Верочка.
— Извините, — Саша проскользнула на последнюю парту и, достав из папки нотную тетрадь, уставилась на черепичную крышу соседнего дома. Музыкальная школа, в которой она училась, считалась одной из лучших в их Северо-Западном округе. Родители отдали ее сюда довольно поздно, и девятилетняя Саша оказалась самой старшей среди семилеток, пришедших вместе с ней в первый класс. Поначалу в школе ей очень нравилось. Она настояла на том, чтобы учиться именно на скрипке и первые два года прилежно осваивала инструмент, штурмовала нотную грамоту, солировала в хоре. Но со временем ее интерес к школе заметно угас. Нет, ей по-прежнему нравилась музыка, она любила свою скрипку, но вот отношения с ребятами как-то не заладились, преподаватели ее едва замечали, да и надежд особых она не подавала. Не то, что Верочка. Саша посмотрела на сидящую за первой партой светловолосую девушку со вздернутым курносым носиком на красивом кукольном личике. Ну и пусть! Этот год был для нее выпускным. Еще каких-нибудь пару месяцев, и ей больше не придется всех их видеть, особенно, эту задаваку на первой парте. Главное — завтра пройти прослушивание и получить допуск к выпускному экзамену, а там уже и каникулы совсем скоро.
Домой Саша пошла пешком. Вечерело, и погода для середины марта стояла довольно теплая. Снег еще кое-где лежал серыми пятнами, но весна уже во всю витала в воздухе. Она любила это время, любила свой район, маленький уютный скверик с раскидистыми кленами вдоль аллеи, идущей почти до самого дома. Проходя мимо библиотеки, Саша задержалась на мгновение, вспомнив, что бабушка еще утром попросила поменять ее книги. В окнах читального зала горел свет, и это означало, что Николай Степанович всё еще на работе. Если она поторопится, то успеет забежать домой и вернуться с бабушкиными книгами до того, как он закроет библиотеку.
Взбежав к себе на пятый этаж, она посмотрела на часы. Была половина восьмого. Бабушка возилась на кухне. Бросив папку прямо у входа, Саша подхватила лежавший на обувной полке пакет с книгами и поспешила обратно. Библиотека находилась в двух кварталах от дома. Ее дверь была всё еще приоткрыта, но вот света в окнах уже не было.
Саша вошла в темный пустой холл. Тишина и полумрак делали его едва узнаваемым. Неужели она опять опоздала? Ну не мог же Николай Степанович уйти и оставить дверь открытой...
Девушка пересекла холл и заглянула в читальный зал. На первый взгляд все было как обычно, за исключением непривычной сумеречной пустоты, окутавшей длинные ряды деревянных столов с настольными лампами. Она уже собралась было вернуться в холл, но тут ей почудился шорох, доносившийся откуда-то из глубины зала.
— Николай Степанович? — Саша замерла на месте. — Николай Степанович, вы здесь?
Шорох отчетливо повторился.
Стараясь не поддаваться нарастающему чувству тревоги, девушка стала осторожно пробираться между столами. Николая Степановича она увидела сидящим на полу у огромного стенда, посвященного предстоящему юбилею библиотеки. Выглядел он неважно. Бледное худое лицо походило на маску. Седые волосы были взлохмачены, ворот рубашки разорван. Старик тяжело дышал. Саша бросилась к нему, едва не опрокинув стенд.
— Что с вами? Я вызову скорую! — она потянулась за мобильным.
— Не надо, — его голос был непривычно резок. — Не звони никому. Времени у меня немного, поэтому попрошу тебя об услуге, раз уж ты здесь оказалась.
С этими словами он отвернулся и через несколько минут извлек откуда-то из темноты небольшую деревянную шкатулку с массивной резной крышкой.
— Эта вещь очень ценная, — Николай Степанович посмотрел на Сашу. — Я прошу тебя отнести ее домой и завтра передать одному человеку. Вот здесь его имя и телефон, — он достал из кармана брюк белый прямоугольник визитной карточки. — И еще, я прошу никому ее не показывать, даже бабушке, — Николай Степанович протянул шкатулку Саше. — Обещаешь сделать, как я сказал?
— Да, конечно, но…
— Никаких но, девочка. Просто сделай, как я прошу, — он еще раз внимательно посмотрел на Сашу. — А сейчас тебе пора уходить. Пройдешь через холл и дальше по коридору направо до упора, там пожарный выход. Иди прямиком домой, нигде не останавливайся и не задерживайся. Договорились?
— Да, — прошептала Саша. Она убрала шкатулку в пакет с бабушкиными книгами и почти на ощупь стала пробираться к выходу.
Оказавшись на заднем дворе библиотеки, Саша снова достала мобильный и набрала телефон скорой. О чем бы там не просил старик, оставлять его в таком состоянии никак нельзя. В трубке раздались гудки, и вслед за ними ответил голос диспетчера. Стараясь говорить спокойно, она повернулась к зданию в поисках номера дома. На секунду ей показалось, что из темного окна библиотеки на нее кто-то смотрит. Не успев договорить адрес, Саша бросилась прочь.
Бабушка всё еще хлопотала на кухне. Девушка осторожно закрыла входную дверь, стараясь издавать как можно меньше звуков. Достав из пакета шкатулку, она прошмыгнула к себе в комнату. Сердце бешено стучало. Пожалуй, ей стоило позвонить не в скорую, а в полицию. Что-то во всей этой истории ей определенно не нравилось. Она внимательно осмотрела шкатулку — красивая, темного дерева, с резьбой и большим четким иероглифом на крышке. Немного помедлив, Саша подошла к стоящему в углу шкафу, открыла антресоль и положила ее в коробку с фотографиями, прикрыв сверху стопкой старых журналов. В коридоре послышались шаги, в комнату заглянула бабушка.
— Ах, ты уже дома! А я и не слышала, как пришла. Ужин на столе, — бабушка оглядела Сашу с ног до головы. — У тебя всё хорошо?
— Да, бабуль, я сейчас. Только переоденусь.
После ужина Саша достала скрипку с явным намерением подготовиться к завтрашнему прослушиванию. Однако, произошедшее в библиотеке никак не давало ей сосредоточиться. Ноты рассыпались, словно упавшие бусины, пальцы не слушались. Девушка отложила инструмент и подошла к антресоли. Раз уж ее втянули во всё это, она, по крайней мере, имеет право знать ради чего!
С минуту она колебалась, но ее руки уже тянулись к коробке с фотографиями.
Шкатулка была довольно тяжелой. Саша вертела ее в руках, пытаясь понять, каким способом открывается крышка — ни замка, ни кнопки у нее не было. Только иероглиф — что-то похожее на птицу и какой-то круглый предмет справа от нее. Она провела по нему указательным пальцем. Почему-то вспомнилась детская сказка про Аладдина. Девушка накрыла иероглиф ладонью и сделала несколько круговых движений. Шкатулка никак не отреагировала.
— Такая большая, а всё в сказки веришь, — она улыбнулась и отвела руку.
Внутри что-то щелкнуло, крышка слегка подалась вверх. Саша открыла шкатулку.
На дне в обрамлении темного бархата лежал внушительных размеров голубой кристалл.
В комнате было накурено. Казалось, дымом пропитано всё, включая стены с пожелтевшими обоями. Солнечный луч, пробиваясь сквозь сизые клубы, висевшие в воздухе, едва достигал края стола, стоявшего посреди комнаты. За столом сидели четверо. Высокий, худой, слегка сутулый мужчина лет сорока, откашлявшись, обратился к сидящему справа от него пожилому человеку в строгом сером костюме.
— Ну, Яков Аркадьевич, у вас уже есть хоть какая-то информация о случившемся?
Яков Аркадьевич выпустил облако сигаретного дыма в потолок и оглядел присутствующих.
— К сожалению, пока ничего нового. Николай не успел ни с кем связаться. Место нахождения Александрии до сих пор неизвестно, хотя есть основания полагать, что добраться до нее Охотники всё же не успели, иначе один из нас знал бы об этом наверняка, — он стряхнул пепел в маленькую стеклянную пепельницу и посмотрел на сидящего напротив молодого человека в очках. — Верно, Савелий?
Савелий многозначительно кивнул.
— Ну, так что же мы имеем на сегодняшний день? — Яков Аркадьевич продолжал смотреть на Савелия.
— А имеем мы следующее, — юноша поправил очки и открыл лежавший перед ним блокнот. — Один из членов нашего Ордена подвергся нападению и в настоящее время находится в критическом состоянии. Кроме того, утерян хранитель музыкального наследия — голубая Александрия. Мы пока не знаем, в чьих руках находится этот кристалл, однако велика вероятность того, что Николай Степанович всё же успел передать его Читателю. Если это так, то сейчас нам остается только ждать, — Савелий оглядел присутствующих. — У кого есть вопросы? Сейчас самое время их задать, — он снял очки и положил их перед собой на исписанный ровным каллиграфическим почерком разворот блокнота.
Высокий худой человек стряхнул пару невидимых пылинок со стола и обратился к Савелию:
— Хотелось бы всё же внести некоторую ясность. Насколько я знаю, последний Читатель, в чьих руках побывала Александрия, ээ… скажем так, плохо кончил. Не хотелось бы еще одной громкой смерти, связанной с этим кристаллом.
— Сергей Александрович, вы это о Моцарте? — Савелий снова надел очки. — Ну, тогда, знаете ли, времена были иные, нравы дикие, — он улыбнулся. — К тому же, в теперешний век информационных технологий мы узнаем нашего Читателя раньше, чем он сам поймет, с чем имеет дело.
— Возможно, но учтите, — Сергей Александрович выпрямился и почти перестал сутулиться. — Александрия не только наделяет своего владельца талантом и знаниями, которыми обладает. В ответ она заимствует весь его опыт и всё, чему он успел научиться в той части, которая касается музыки. В случае утери кристалла, наш Читатель станет буквально «чистым листом». И здесь важно не упустить момент, если вы понимаете, о чем я.
— Я понимаю, — Савелий кивнул и повернулся к полному человеку лет пятидесяти, с пышной седеющей шевелюрой. — Ну а вы, Лев Маркович, что обо всем этом думаете?
Лев Маркович тяжело поднялся со стула и сделал несколько шагов по направлению к окну. Он отодвинул шторы, и всё пространство комнаты наполнилась теплым предзакатным светом, окрасившим пожелтевшие стены красноватыми всполохами. Из окна открывался живописный вид на Воробьевы Горы.
— А вы знаете, господа, почему утерянный кристалл назвали Александрия? — спросил он, не отрывая взгляд от окна.
— Ну, логично предположить, что свое название он получил от Александрийской библиотеки в Египте, где видимо изначально и хранился, — отозвался Савелий.
Лев Маркович улыбнулся.
— Я думаю, что время у нас еще есть и лучшее, что мы можем сейчас сделать — это, действительно, подождать. Уверен, наш Читатель обязательно себя обнаружит и довольно скоро.
На следующий день Саша, как обычно, везде опаздывала. В школе отменили два последних урока и, решив, что времени до прослушивания у нее более, чем достаточно, она договорилась с подружкой пробежаться по магазинам. Девушки провели почти полдня в одном из гипермаркетов столицы, совсем потеряв счет времени. И когда Саша, наконец-то, посмотрела на часы, до начала прослушивания оставалось меньше получаса. В музыкальную школу она опоздала на двадцать минут и в итоге пропустила репетицию.
Прочитав традиционную лекцию о ее безответственности, Маргарита — их завуч — поставила ее в самый конец списка выступающих, что среди скрипачей их школы считалось дурной приметой. Саша не стала спорить — в конце концов сама виновата.
Она расположилась на последнем ряду их актового зала и принялась разглядывать аттестационную комиссию, сидевшую в полном составе за длинным столом на узкой импровизированной сцене. Их было четверо — три женщины и один мужчина. Одну из женщин Саша узнала, это была заведующая кафедры скрипки и альта Академии музыки имени Гнесиных. Дама преклонного возраста и довольно суровой внешности. Ходили слухи, что ее побаивался даже директор. Она курировала их школу и сегодня была председателем комиссии. Остальных Саша видела впервые.
На сцену поднялась Верочка. Встав вполоборота к зрительному залу, она представилась, назвала музыкальное произведение, которое собиралась исполнить и, грациозно взмахнув смычком, заиграла. Саша не раз слышала ее игру, и каждый раз отмечала, как далека от этой игры и как несовершенна ее собственная. Однако сегодня с ней явно было что-то не так. Она слушала первый концерт Прокофьева и отчетливо слышала, как Верочка сначала не попала в несколько нот, потом сбилась с ритма, да и в целом играла совсем не то, что задумывал известный композитор.
Саша с недоумением смотрела на светловолосую девушку, стоявшую на сцене.
Наконец, Верочка закончила, опустила скрипку и поклонилась. В зале раздались бурные аплодисменты. Члены комиссии одобрительно закивали. Лица преподавателей сияли.
Неужели они ничего не услышали?
С последующими выступлениями было еще хуже. Ребята играли просто ужасно. Под конец Саше стало казаться, что всё это какой-то театр, и что по окончании прослушивания их школу просто-напросто закроют, потому что никого не допустят к выпускным экзаменам.
И как она раньше этого не замечала? Да как такое, вообще, возможно?
Наконец, Маргарита, сидевшая на первом ряду, повернулась в ее сторону и сделал знак, означавший, что она следующая. Саша взяла скрипку и стала пробираться к сцене. Вот сейчас она своей игрой вобьет последний гвоздь в крышку гроба их школы.
Девушка поднялась на сцену.
— Александра Скворцова. Соната для скрипки ре минор, Николо Паганини.
Она заиграла и… словно растворилась в волшебных звуках, издаваемых ее скрипкой. Музыка полилась сплошным потоком, заполнив собой всё пространство маленькой сцены. В зале воцарилась тишина. Члены комиссии, слегка уставшие и уже начавшие откровенно скучать, перестали перешептываться и замерли в изумлении. Лица преподавателей вытянулись. Время остановилось.
Взяв последнюю ноту, Саша открыла глаза. Все взгляды были устремлены на нее. Маргарита, застывшая с открытым ртом, Ольга Олеговна со слезами на глазах, Верочка с перекошенным лицом…
Она никак не могла понять, что же в конце концов, произошло.
Первой пришла в себя председатель комиссии.
— Браво! — женщина встала, и начала ритмично хлопать, выдерживая длинные паузы. Ее аплодисменты подхватили остальные, и вскоре весь зал буквально грохотал. Когда овации, наконец-то, стихли, она снова обратилась к Саше:
— Почему я раньше вас не слышала?
— Я не знаю, — Саша всё еще недоумевала.
— Жду вас завтра утром у нас в академии. Хочу, чтобы это услышали наши профессора. Уверена, у них найдется, что вам предложить. И поздравляю! Это несомненный успех. Еще раз браво!
Саша буквально взлетела к себе на пятый этаж. Ее била дрожь, ключ никак не попадал в замочную скважину. Открыв дверь, она, не разуваясь, бросилась к себе в комнату. Шкатулка по-прежнему лежала в коробке с фотографиями. Саша достала кристалл.
— Так вот что ты такое! — она долго вглядывалась в четкие симметричные грани, держа кристалл на раскрытой ладони и любуясь его голубоватым светом. Потом убрала его в шкатулку и вернула ее на антресоль.
Подойдя к столу, Саша открыла верхний ящик и достала визитку Николая Степановича.
«Долгов Савелий Александрович, библиотекарь-стажер, Российская государственная библиотека, номер телефона и электронный адрес».
Девушка задумчиво крутила ее в руках. Потом достала мобильный и начала было набирать указанный номер, но, не дождавшись сигнала, нажала отбой. Решительным ровным движением она разорвала карточку пополам, повторив это еще раз, и еще, пока на пол не посыпались клочки с едва различимыми буквами. Собрав обрывки визитки, Саша подошла к окну и выбросила их в форточку.
— И так, коллеги, я рад снова вас всех видеть, — Яков Аркадьевич по очереди пожал руку сидевшим за столом мужчинам. — Что у нас сегодня на повестке дня?
Савелий открыл блокнот и, просмотрев свои записи, обратился к собравшимся.
— Прежде всего, хочу сообщить, что мы, наконец-то, вычислили нашего Читателя, — он выждал паузу, поправил очки и продолжил. — Возможно, некоторые из вас уже имеют свои догадки на этот счет. И если это так, то ждать мы больше не можем, поскольку к аналогичным выводам могли прийти и Охотники. А это значит, что Читателю грозит опасность, — Савелий снова сделал паузу и добавил:
— Ну, так у кого какие идеи?
— Полагаю, наш Читатель — Александра Скворцова? — Яков Аркадьевич открыл пачку и достал сигарету. — Я уже месяц наблюдаю за ее афишами — «загадочное юное дарование», «душа Паганини», «гордость России» и так далее. Она месяца два назад впервые промелькнула в новостях, как раз ровно через неделю после похорон Николая. Я прав?
Савелий улыбнулся.
— Да, это она. Мы поверили. Живет с бабушкой в двух кварталах от той самой библиотеки. У бабушки абонемент и она регулярно берет там книги. Николай Степанович знал ее лично, и я бы даже сказал больше — он был с ней в дружеских отношениях.
— И всё же, как он узнал, что Александра — Читатель? — стоявший у окна Лев Маркович поправил одну из штор, вернулся к столу и сел рядом с Савелием. — В наше время они встречаются, увы, не часто, а в случайности я не верю.
— А это и не случайность, — ответил Савелий. — Николай Степанович знал Александру с детства и, видимо, наблюдал за ней, а потом в какой-то момент просто проверил. Думаю, это было не сложно — девочка с детства увлекалась музыкой. Да и эта дружба с ее бабушкой, я уверен, тоже неспроста.
— Да уж, дальновидное решение, — Яков Аркадьевич закурил и продолжил. — Учитывая, что в чрезвычайных обстоятельствах Хранитель может передать кристалл только Читателю, получается, он как будто предвидел всё это.
— Такое тоже нельзя исключать, ведь попади кристалл к обычному человеку, не обладающему даром Читателя, мы, возможно, никогда бы о нем больше не услышали, — Савелий улыбнулся. — Однако, господа, нам нельзя медлить. Девушка, возможно, в опасности и даже не подозревает об этом. Предлагаю действовать по традиционной схеме. Вы со мной согласны?
Все трое молча кивнули.
Два месяца пролетели для Саши, словно во сне. И это была не просто сбывшаяся мечта. Это была волшебная сказка, нереальность, которая существовала, чудесный сон наяву. И Саша очень боялась проснуться.
Музыкальная школа с ее заносчивыми одноклассниками и вечно недовольными учителями, казалось, осталась далеко в прошлом. Сейчас ее буквально носили на руках. Она за месяц прошла четырехлетний курс бакалавриата музыкальной Академии, сдав все экзамены, и сейчас различные предложения сольных концертов и приглашения выступить на известных творческих мероприятиях, включая международные, поступали почти каждый день. Девушка выбирала те, что были ей наиболее интересны, остальным вежливо отказывала.
Они с бабушкой запланировали грандиозный ремонт их маленькой квартиры, и Саша уже собрала приличную сумму, вполне достаточную для его начала. Ей писали письма поклонники, продюсеры известных студий обрывали ее телефон, и она всё еще с трудом верила в реальность происходящего.
Но главным в этой новой жизни для нее была музыка. Больше того, она стала для девушки новым миром, о существовании которого она и не подозревала. Волшебство ее звуков теперь было повсюду, и Саша дня не могла прожить без своей скрипки.
На прошлой неделе она подписала контракт на серию сольных выступлений в Париже, в концертном зале Олимпия. Организаторы брали на себя все расходы по ее пребыванию во Франции и утвердили довольно солидный гонорар. Ее агент только что передала ей паспорт с французской визой и билет на самолет, и Саша, поднимаясь по лестнице к своей квартире, уже мысленно собирала сумку, перебирая в уме всё необходимое для поездки.
Подойдя к двери, она с удивлением обнаружила, что та открыта. Это было странным, поскольку бабушка еще утром уехала в Питер к родственникам и должна была вернуться только к ее отъезду. Саша вошла в квартиру. На первый взгляд всё было так же, как и всегда. Она прошла на кухню, заглянула в бабушкину спальню и бросилась в свою комнату. Внутри что-то словно оборвалось. В комнате царил не то, чтобы беспорядок, но было ясно, что после ее ухода здесь кто-то побывал. Саша подошла к шкафу. Дверца антресоли была приоткрыта. Девушку затрясло. Она едва смогла дотянуться до коробки с фотографиями. Журналы посыпались ей на голову. Коробка выскользнула из рук и фотографии разлетелись по полу. Саша наклонилась и заглянула внутрь. Шкатулки в коробке не было.
За окнами брезжил рассвет. Из окна комнаты открывался чудесный вид на маленький скверик с кленовой аллеей. Саша сидела на подоконнике и смотрела на раскидистые зеленые деревья у самого дома. Их двор выглядел уже совсем по-летнему.
На диване в углу лежала скрипка, по всему дивану были разбросаны нотные сборники. Саша, как ни старалась, не смогла сыграть даже элементарной вещи из начальных классов. Нет, что-то конечно у нее получалось, но игрой это было назвать довольно сложно. Девушка всю ночь провела со скрипкой, и сейчас обессилившая тихо плакала, глядя на гаснущие одна за другой звезды.
— Вот и моя звезда почти погасла, — она посмотрела наверх, где в небе над кленами всё еще видна была маленькая яркая точка. — Сейчас она исчезнет, а вместе с ней исчезну и я. — Саша перевела взгляд на асфальт у дома, который с высоты пятого этажа в предрассветных сумерках казался огромным плюшевым покрывалом, накрывшим двор.
Она подумала о бабушке. Сердце ее сжалось, из глаз снова хлынули слезы — бедная моя… Как же ты это переживешь?
Но решение было принято. Волшебство исчезло, и пути назад для нее не существовало.
Выпрямившись практически в полный рост в оконном проеме, Саша сделала глубокий вдох, закрыла глаза и стала считать — десять, девять, восемь, семь…
Откуда-то издалека донесся телефонный звонок.
Аппарат стоял в бабушкиной комнате и уже давно не использовался. Девушка вздрогнула и открыла глаза. В первое мгновение она даже не сразу узнала этот звук. Часы показывали начало седьмого. Но кто в такое время мог звонить, да еще по телефону, которым никто не пользовался с позапрошлого года? Если только ошиблись номером.
Наконец, звонок стих, но буквально через мгновение возобновился снова.
Саша с минуту колебалась. Потом спрыгнула с подоконника, прошла в бабушкину спальню и сняла трубку.
— Алло, кто это? — голос ее дрожал.
— Александра, доброе утро, — это был молодой человек, и Саша была уверена, что слышала его впервые.
— Доброе...
— Ух, хорошо, что я вас застал! — в трубке явно послышался вздох облегчения. — Меня зовут Савелий. Савелий Долгов. Вы меня не знаете, но я бы очень хотел с вами встретиться. Нам есть о чем поговорить.
Савелий Долгов. Где-то она уже это слышала, но вот где? Мысли проносились одна за другой, но Саша никак не могла вспомнить.
— Я друг Николая Степановича, — донеслось из трубки.
И она вспомнила. Ее снова зазнобило.
Она хотела что-то сказать, но в горле стоял ком, очередная волна слез душила ее.
— Саша, пожалуйста, не молчите! Я все знаю. Я хочу вам помочь. Прошу вас, не делайте глупостей!
Смысл последних слов дошел до нее не сразу. Значит, есть кто-то, кто может ей помочь? Но как? Вернет ей кристалл? Это вряд ли возможно. А ничем другим ей уже не поможешь.
— Саша, я действительно знаю, как вам помочь, — в голосе Савелия слышалось явное беспокойство. — Я буду ждать вас сегодня в двенадцать на Воробьевых Горах, у здания новой библиотеки. Приезжайте обязательно, прошу вас!
— Я попробую, — Саша повесила трубку и разрыдалась.
Вернувшись к себе в комнату, она снова подошла к распахнутому окну. Казалось, с начала этого странного телефонного разговора прошла целая вечность.
Теперь у нее был выбор.
Саша плотно прикрыла оконную раму и посмотрела на небо.
Маленькая яркая точка всё еще горела над клёнами…
![]()
|
