«Есть только один абсолют — текст»
Окончательное решение принимает читатель
Автор: Харитонов Е.В.
Издание: Библиотека. — 2021. — № 1. — С. 61-65.
Беседовала Анна ПАНИНА,
редактор Издательства «Либер-Дом»
16 декабря 2020 г. РГБМ в рамках пресс-конференции, прошедшей в ТАСС, объявила лауреата «Премии читателя». Награду получил писатель Андрей Рубанов за книгу «Финист — ясный сокол». Обычно новость, подобная этой, становится для коллег сигналом к тому, чтобы приобрести лучшие издания и поставить их на полки. Однако здесь другой случай: роман как раз и взят с этих самых полок, ведь номинирован не критиками, а библиотекарями. И главная задача коллег — отобрать самые востребованные русскоязычные художественные произведения из ныне живущих отечественных прозаиков среди тех, что впервые вышли в 2019 г. (таких оказалось 38). Впрочем, это не единственная любопытная деталь, отличающая данную награду от других. Например, на заключительном этапе право выбора победителя остаётся не за экспертами, как бывает в большинстве случаев, а за читателями — молодыми людьми от 18 до 35 лет. Мы решили поподробнее узнать о закулисье премии у её координатора — писателя, историка литературы и кино, а по совместительству ещё и заведующего отделом литературных проектов и рекомендательной библиографии РГБМ Евгения ХАРИТОНОВА.
Евгений, за пять лет своего существования «Премия читателя» превратилась в достаточно масштабную акцию. Расскажите, пожалуйста, с чего всё начиналось.
Евгений ХАРИТОНОВ: Идея вручения такой награды появилась в 2014 г. Изначально нам хотелось просто восстановить историческую справедливость — включить библиотеки в активный литературный процесс: сделать их полноправными участниками, способными влиять на современные тенденции. А самый простой путь — придумать библиотечную премию, благо в России таковой никогда не было. И это тоже странно, учитывая, что у зарубежных коллег имеется несколько подобных наград.
Наиболее известная из них — «Секвойя» (Sequoyah Book Award), учреждённая Оклахомской библиотечной ассоциацией (Oklahoma Library Association — OLA) в конце 1950-х гг., — и сегодня остаётся одной из самых престижных в мире детской и юношеской литературы. Мы же в лучшем случае «прикреплялись» к какой-нибудь уже существующей премии в качестве информационных или «площадочных» партнёров. К сожалению, в нашей стране библиотеки не рассматриваются как организации, способные влиять на состояние книжного рынка и формирование объективного восприятия читателем современной литературной «сцены».
Директор РГБМ Ирина Борисовна Михнова сразу поддержала идею новой премии. И на протяжении почти полутора лет (весь 2014 г. и часть 2015-го) я «вытачивал» её концепцию. Можно было пойти простым путём, и, думаю, даже если бы мы просто придумали что-то наподобие той же американской «Секвойи», то уже резко бы выделились своей «штучностью», необычностью. Однако куда интереснее в литературную картину мира, в книжное пространство встроить не только библиотеки, но и людей, их населяющих, то есть читателей, и переложить на них часть ответственности, позволить им быть не вне, а внутри процесса.
Рад, что моё многотерпеливое руководство позволило экспериментировать с концептом премии в попытках найти идеальные составляющие. И подталкивало в нужном направлении. Дело в том, что в мир библиотек я пришёл из того самого литературного процесса: участвовал в жюри и экспертных советах многих премий — и неплохо осведомлён о том, как и что там происходит.
Крупные награды, где решение принимается экспертным сообществом, так или иначе подразумевают корпоративную ответственность, когда на конечную оценку влияют не только качество литературного текста, но и маркеры «свой — чужой». Это не плохо и не хорошо — это нормально. В то же время премиям сугубо читательским недостаёт, пожалуй, как раз экспертного голоса. Так постепенно и выстроилась логичная концепция нашего события, равноудалённая от аналогов западного образца и «традиционных» литературных наград, вручаемых нашими соотечественниками.
Судя по всему, библиотечная премия более демократична за счёт того, что она находится вне конъюнктуры. Однако стоит заметить, что и лауреаты прошлых лет — Виктор Пелевин (2019 г.), Алексей Слаповский (2018 г.), Гузель Яхина (2017 г.), Вадим Панов (2016 г.), — и нынешний победитель Андрей Рубанов уже имеют различные награды. Получается, что общие тенденции всё же совпадают...
Е. X.: Тенденции и имена не могут не совпадать. Это вполне нормально. Мы же ориентируемся на текст, и логично предположить, что если он по-настоящему хорош, его оценят и другие эксперты. Но вот тот же Вадим Панов, например, имел до сих пор исключительно «цеховые» награды, в «мир больших дядь» его, как представителя жанровой литературы, не пускали. Мы уходим не от конъюнктуры, а от корпоративности. Именно поэтому финальное решение остаётся не за критиком, чья задача простая и прикладная — отсеять из лонга очевидную шелуху, — а за молодым читателем, поскольку он делает свой выбор без оглядки на кого-либо, не принимая во внимание политические или какие-то иные убеждения писателя. Для него есть только один абсолют — текст.
Вместе с тем хотелось бы пояснить: корпоративность не означает, что ту или иную награду получает исключительно «узкий круг своих», а качество текста — вторично. Нет, этот критерий имеет первостепенное значение для любой премии. Экспертное сообщество выбирает лауреата по общим принципам «гамбургского счёта» — как без этого? Но из двух равных по мастерству произведений у «своего» шансов получить «слоника» будет в разы больше. В то же время «Премии читателя» удостаивается только и исключительно текст без всяких «фиг в кармане», оговорок, а также прочих маркеров и пояснений мелким шрифтом.
В 2020 г. список номинантов РГБМ составляла вместе с 22 региональными ЦБ. И это было впервые. В 2021-м к работе подключатся и специалисты из муниципалитетов, где, как известно, ситуация с комплектованием современными изданиями несколько сложнее, чем в столицах регионов. Нет ли у вас в связи с этим опасений, что в перечень войдут лишь засветившиеся в литературных премиях книги, поскольку подчас на библиотечных полках оказываются только «признанные» произведения?
Е. X.: Проблема комплектования — общая беда многих библиотек. Именно поэтому мы учитываем результаты с «ЛитРес». Сегодня многие коллеги подключились к популярному сервису, в результате чего их читатели могут бесплатно обратиться к электронной версии любой бумажной книги. Так что новые технологии помогают нам справиться с данной проблемой. И нынешний премиальный список — тому подтверждение.
Отличались ли результаты анализа читательского спроса, предоставленные библиотеками и полученные с портала «ЛитРес»? Сложилось ли у вас представление о том, какие книги чаще востребованы в печатном виде, а какие в электронном?
Е. X.: На самом деле это очень непростой вопрос, претендующий на отдельную статью. Думаю, все, кто так или иначе соприкасается с библиотечной аналитикой, давно заметили, что сегодня мы имеем дело с двумя типами читателей. К первым относятся «потребители» традиционной книги. Причём для них может и не иметь значения, в каком виде та представлена: в бумажном или электронном. Вторые представляют собой принципиально новое поколение, заточенное исключительно на цифровой контент. И не просто цифровой (сюда ведь относятся и книги, читаемые с экрана), а созданный и бытующий только в интернет-пространстве.
Вот эти два типа читателей, за небольшим исключением, не пересекаются вообще (разве что могут сойтись в каких-то литературных трендах). У «цифровиков» вызрел свой пул авторов, часто принципиально игнорирующих «бумажный путь писателя», что на самом деле имеет и свою логику: удачливые прозаики с портала Author.Today, например, зарабатывают куда больше «традиционалистов».
Представители второго типа отдают предпочтение литературе сериальной; таким жанрам, как ЛитRPG (основан на субкультуре популярных ролевых компьютерных игр), «ромфант» (так называемое «фэнтези для девочек»); любовной прозе с эротическим элементом...
Безусловно, литресовская аналитика велась с учётом спроса зарегистрированных библиотечных пользователей на те или иные произведения. Но сугубо «цифровая литература» сюда тоже попадала, ведь даже читатель, регулярно обращающийся на абонемент, может принадлежать к тому самому второму типу. Не будем забывать, что современная библиотека — это не только хранилище книг, но и центр притяжения активной, культурной молодёжи.
Получается, вы учитываете самые разные тенденции. Однако все они касаются художественной прозы. Почему же поэзия остаётся за бортом?
Е. X.: Во-первых, поэзия — литература «высшего уровня сложности», требующая особой подготовки от читателя. Здесь не работает нарратив, используются иные приёмы отражения мира. Принцип «мне нравится», который актуален для художественных произведений, тут не действует. Бывает так: у поэта отточенная рифма, очень всё профессиональненько скроено, но не являются его стихи Поэзией, хотя многие вздыхают и охают под его строки. Или восторгаются прицельностью его выпадов, когда дело доходит до злободневных тем. Поэзия же подразумевает не только рифму: много шедевров написано и без оной. Поэзия — то, что нельзя пересказать прозой. Здесь свои ранги, свои законы, и в данном случае я однозначно голосую за экспертную и только экспертную оценку выявления лучших, а то ведь награда может уйти совсем не по адресу.
Для выявления лучшего из лучших учитываются сразу три фактора: библиотечная аналитика (лонг-лист формируют библиотеки на основе анализа реального читательского спроса), экспертная оценка (шорт-лист «вычленяют» из длинного списка критики, журналисты, пишущие на литературные темы, авторитетные специалисты профессионального сообщества) и, наконец, реальный выбор молодёжи. Иначе говоря, легитимность лауреатства подтверждается не каким-то одним, а сразу тремя главными инстанциями: библиотекой, литературным сообществом и Его Величеством Читателем. Какие уж после этого могут быть сомнения, заслужил ли писатель свою награду!
Во-вторых, стихи — продукт штучный в смысле тиражей, которые редко превышают 500 экземпляров. Такие произведения — небывалые гости в библиотеках, редки они и на порталах уровня «ЛитРес». Признаю тот факт, что поэзия сегодня у молодых в тренде (это опять же тема для отдельной статьи). Но часто ли они спрашивают на абонементе современников? Программа «максимум» — Бродский, Евтушенко, Вознесенский, но и их уже можно отнести к классике. Поэтому неслучайно существуют самодостаточные премии, где оценивается только проза или только поэзия, и хорошо, что они есть.
Поскольку именно за членами Молодёжного читательского совета остаётся последнее слово, можно говорить о субъективной оценке. При другом составе объединения исход мог быть иным. Вас это не смущает?
Е. X.: Любая оценка одного человека (хоть любителя, хоть профессионала в нашем деле) субъективна, ведь она отражает его ожидания от книги. Другое дело, когда об издании высоко отзываются все члены жюри (а в прошлом году их было 24). Высокая оценка от одного человека (ну пусть двух) особой роли не играет, а вот когда в своих предпочтениях, не сговариваясь, сошлись все, это уже совсем иная, очищенная от вкусовщины картина книжного мира. Тогда мы понимаем: произведение интересно и необходимо юношам и девушкам. Причём независимо от их убеждений и места проживания — ведь в прошлом году состав жюри серьёзно расширился.
Если первые четыре года решение принимали только участники Молодёжного совета РГБМ, то теперь в работу включились ребята из аналогичных объединений, созданных при региональных библиотеках. Голосуют они, кстати, каждый «сам за себя», иначе всегда есть риск попасть под влияние коллектива. Одно обязательное условие: член жюри должен быть не моложе 18 лет (многие книги в списках имеют маркировку 16+ и даже 18+) и не старше 35.
В чём отличия Молодёжного читательского совета от литературного клуба или волонтёрского объединения? Какие задачи стоят перед ним помимо определения лауреатов премии?
Е. X.: Члены совета — не просто заинтересованные инициативные читатели, любящие литературу. Они готовы заниматься, в том числе, организационной и креативной работой, направленной вовне, на других. По сути, это своего рода мозговой центр.
Что касается клубной деятельности, — это хороший и востребованный формат, но ориентированный прежде всего на самих его участников. В то же время совет, подобный нашему, способен сам по необходимости продуцировать разные способы взаимодействия между пользователем и библиотекой, помогать установлению живого диалога между обеими сторонами. Другой важный момент: и литературное, и волонтёрское объединения могут существовать и при других культурных учреждениях или даже самостоятельно, чего нельзя сказать про Молодёжный читательский совет.
Какие задачи могут выполнять ребята? Например, помогать в организации и проведении литературных мероприятий, фестивалей, конкурсов, книжных выставок. Плюс — готовить комментарии и рекомендации, содействовать комплектованию фонда и формировать списки для книгообмена, устраивать опросы по актуальным темам. И, разумеется, проявлять активность на всех стадиях работы, связанной с вручением «Премии читателя» — а это не только «жюрение», но и продвижение проекта, чему способствуют встречи с писателями из шорт-листа, блиц-интервью с ними, видеоблоги и т. д.
С этого года «Премию читателя» будут вручать ещё в одной номинации: помимо художественного прозаического произведения библиотеки совместно с Молодёжным читательским советом определят самую востребованную книгу в жанре нон-фикшн.
Помнится, три года назад вы буквально за месяц собрали свой Молодёжный совет. Можете ли дать какие-то рекомендации коллегам по созданию таких читательских активов?
Е. X.: Скажу честно: деятельность подобных объединений — не моя профессиональная ипостась, поэтому переадресую ваш вопрос человеку, непосредственно находящемуся в гуще событий. Это координатор Молодёжного читательского совета РГБМ и координатор жюри премии Анна Харитонова.
Анна Харитонова
Пожалуй, не будет лишним сразу при первой встрече с потенциальным членом Молодёжного читательского совета описать ему возможный и желаемый «функционал» — круг предстоящих задач. Разумеется, он будет регулироваться и меняться с течением времени, что тоже хорошо, так как в процессе деятельность объединения постепенно начнёт гармонично подстраиваться под конкретный состав участников. И это правильно — человеческий фактор и индивидуальный подход крайне важны для творческой работы. В результате каждый желающий попасть в совет будет сразу представлять, что ему предстоит, и сможет на начальном этапе прикинуть, насколько ему действительно интересно предлагаемое дело, какие возможности для развития оно даёт, совместима ли такая работа с его жизненным графиком. К слову, полезно при знакомстве послушать встречные предложения и идеи со стороны самого читателя, услышать о том, чего бы он сам хотел от своего присутствия в совете. Это поможет избежать несовпадения ожиданий с реальностью и собрать ответственную команду.
Давайте наконец поговорим о победителе «Премии читателя — 2020». Славянское фэнтези Андрея Рубанова «Финист — ясный сокол» относится к жанровой литературе — не самому массовому и востребованному сегменту среди печатных и электронных изданий. Как вы думаете, чем так полюбился многим этот роман?
Е. X.: Фантастика не просто часто, а регулярно оказывается и в лонг- и в шорт-листах, только без маркера на обложке её не всегда сразу распознаешь. Здесь есть хитрость: если фантастику или детектив издать в какой-нибудь мейнстрим-серии и не обозначить должным образом, то текст на глазах читателя из «жанровой литературы» превратится в «литературу серьёзную». При этом произведение не меняет своей сущности (все обязательные атрибуты остаются), но о нём уже говорят с неким пиететом, определяющим читательское видение.
На самом деле премиальные «выборщики» брезгуют не фантастикой, а коммерческими сериями, где она часто выходит. Вот и весь секрет распределения «плюшек». В жанровом поле создаётся очень много внежанровых, высочайшего качества текстов, а в толстых журналах запросто могут появляться повести-романы, для которых даже обозначение «попса» — слишком высокая похвала.
Так вот о Рубанове. Андрей на примере «Финиста...» показал: когда речь заходит о качественном тексте, деление на коммерческое и элитарное очень условно и надуманно. Фэнтези может быть и продуктом сугубо жанровым, и (как в данном случае) явлением литературного мейнстрима. Конечно, не он первый: есть уже Толкиен, Марина и Сергей Дяченко, Олди (Генри Лайон Олди — псевдоним украинских писателей-фантастов, соавторов Дмитрия Громова и Олега Ладыженского. — Прим. ред.) и другие.
Победа «Финиста...» оказалась абсолютной — роман с самого начала вырвался далеко вперёд. К слову, читательские симпатии подавляющего большинства членов жюри всегда склонялись скорее к литературе мейнстримовой, нежели к жанровой. Но тут всё сошлось: увлекательность истории, философия, стилистика текста и в целом высочайший уровень литературной реализации. Я бы дал книге такое определение: это фантастика (фэнтези), маскирующаяся под «толстожурнальный» роман, и одновременно «толстожурнальный» роман, маскирующийся под фантастику. В общем, универсальный текст, если хотите, у которого нет конкретной целевой аудитории. Люди такое любят. И, кстати, это тот нечастый случай, когда экспертные и читательские оценки совпали полностью.
Однако не всегда так происходит. В своё время некоторые члены жюри говорили, что часть прочтённых ими произведений явно переоценена экспертами, — отдельные тексты не должны были дойти до шорт-листа. Почему, на ваш взгляд, вкусы критиков и молодёжи зачастую не сходятся? И не планируется ли по этой или другим причинам как-то изменить нынешний механизм отбора книг?
Е. X.: Да, члены молодёжного жюри как-то высказывались, что в один из предыдущих годов перечень книг был как раз слишком «очевидный», слишком мейнстримовый, совпадающий со списками основного премиального пула — от «Большой книги» до «Букера». Тут вот в чём дело: не секрет, что читательские предпочтения, скажем так, неравномерно распространяются по регионам. В течение четырёх лет, хоть «Премия читателя» и была всероссийской, списки составлялись на основе аналитики запросов лишь
РГБМ и наших результатов по порталу «ЛитРес». То есть это был сугубо московский взгляд, как ни крути. С 2020 г. статус премии оправдан не только фактом принадлежности к федеральной библиотеке, но и географией его участников: к проекту подключились 22 крупные библиотеки России. Это означает, что при формировании списков мы получили более широкую, уже не только столичную картину читательского спроса. Лонг- и шорт-листы 2020 г., по мнению жюри, экспертов, да и самих читателей, были наиболее интересными и реалистичными. Пожалуй, даже более реалистичными, чем результаты других премий. На равных оказались и фавориты крупных премий, и жанровая литература, и даже «романы для девочек».
И последний вопрос, который невозможно не задать именно вам. А ваша собственная оценка представленных на премию работ совпадает с выводами экспертного и Молодёжного читательского советов?
Е. X.: По той причине, что я пришёл в библиотеку из литературного процесса, а значит, чего греха таить, тоже подвержен той самой проклятущей корпоративной солидарности, не могу не признаться, что внутренне неизменно болел «за своих» и не всегда был согласен с конечным выбором жюри. Даже злился (но переживал это только в себе, не выпуская наружу своего личного Дарта Вейдера): мол, как же так — тот автор лучше, эта книга значительнее, а они выбрали совсем иное! И другие эксперты, думаю, не всем лауреатам были рады. точнее не так: они были бы рады другим лауреатам. Но в данном случае это не имело ровным счётом никакого значения, ведь во главу поставлен читатель. Причём читатель библиотечный, то есть сам по себе опытный. И, что важно, в самом активном для книголюба возрасте. Это только его выбор — ни я, ни эксперты никаким образом не влияем на конечный результат.
